– Сестра, не гневайся! – с шутливой мольбой крикнул Младине Радом, шагавший возле ее саней во главе своих «волков». – Ребят поморозишь!

Лишь перед самым Витимеровом, когда уже показались первые избенки выселок, Лютава вновь набросила на нее покрывало. Сама Лютава с невольным волнением смотрела на это памятное место. Двадцать лет назад и ее привезли сюда, невесту под белым покрывалом, чтобы отдать за Бранемера, но прежде послать в подземелье Лады. И вот теперь новая Лада ждет под землей, а она везет сюда новую невесту… И опять ей пришлось сделать усилие, чтобы мысленно развести этих двух девушек. А исход всего затеянного был так же смутен, как и двадцать лет назад. Казалось бы, все обдумано и улажено давным-давно. У них были долгие года на то, чтобы рассадить всех по скамьям. Но для богов эти года – мгновения. И дело даже не в том, что боги могут передумать. Просто замысел их, сверху ясно видный, до смертных доходит с трудом.

Бранемер с дешнянской старейшиной встречал гостей у ворот. Народу собралось много: важные бородатые отцы родов, приехавшие на праздник пробуждения Лады, большухи в рогатых кичках, девушки в белых шушках с красными поясами. Лютаве показалось, что сам князь выглядит растерянным: видимо, не ждал, что в эту пору еще пройдет обильный снегопад и даст гостям возможность добраться в срок. Кольнул испуг: да не сыграл ли он уже свадьбу? Нет, ведь Ладин день – завтра, и не мог он взять в жены Ладу, пока она не вышла на волю.

Помня, что полоцкий княжич Хортеслав должен быть где-то здесь, Лютава окинула толпу взглядом, но знакомого румяного лица с решительными серыми глазами и буйных русых кудрей нигде не увидела. Может, вернулся к деду, не желая понапрасну сидеть всю зиму возле запертых дверей подземелья? Даже если так, к Ладиному дню уж непременно приехал бы снова, чтобы получить свою невесту! Ведь он больше всего на свете жаждал встречи с ней, а она выйдет на волю уже завтра!

Почему его нет? Что это значит? В душе потянуло тревогой.

Народ притоптывал по снегу: к вечеру не потеплело, наоборот, мороз крепчал. Зима почти всегда уходит неохотно, делая шаг то прочь, то обратно, но сейчас она, казалось, вовсе передумала удаляться и воротилась во всей мощи.

– Что-то ты, мать, зиму нам назад привезла! – сказал Бранемер, когда обоз остановился и Лютава подошла поздороваться.

«Ох как ты прав!» – мысленно воскликнула она, но только улыбнулась:

– Я сына твоего привезла! Где же мать, что не встречает?

Княгиня Миловзора как раз выбежала из ворот. Радомер почти силой вытолкал ей на встречу упирающегося Огнесвета; впрочем, при его росте спрятаться было мудрено. Княгиня лишь глянула в его смущенное лицо и залилась слезами. Кинулась, обхватила руками, прижалась к груди дитятки, которое уже переросло ее больше чем на голову. Три года назад они еще были почти одного роста.

Миловзора оторвалась от груди сына, схватила его за руку и потащила к отцу. Бранемер неуверенно улыбнулся; Огнесвет низко поклонился ему, выражая сыновнюю покорность, и Бранемер осторожно обнял его. Они совсем друг от друга отвыкли, к тому же теперь прежний отрок стал ростом вровень с отцом. Если бы не борода, седина и морщины старшего – совсем одно лицо и одна стать.