«Выглядит, как шалава, — недовольно отметил Юра. — Не хватает только ценника на сиське».

— Вот он, неуловимый Джо пожаловал, — выпуская дым из накрашенного ротика, съязвила Ива. Он бесцеремонно схватил ее за руку.

— Тут есть отдельные кабинки?

— Кабинки? Прямо так, сразу тебе кабинки, Тягушев? А потанцевать? Фу, ты что, пил? — девушка сморщила напудренный носик.

— Пил, — не стал отпираться Юра. Он привлек ее к себе, в нос вломился целый букет различных духов, но, как ни странно, он не оказывал на юношу никакого возбуждающего действия. — Ну, так что?

— Сейчас узнаю. — Ива выскользнула из объятий юноши.

Очень скоро, когда пятьдесят долларов от Юры перекочевали в карман менеджера клуба, им дали ключ.

— Тягушев, я тебя не узнаю, — сказала Ива, удивленно глядя на Юру. — Что с тобой?

— Ничего. Все в норме, — как-то странно ответил он. «Номер», от которого им торжественно вручили ключи, представлял собой небольшую отдельную кабинку, в которой из мебели был только видавший виды диван, обтянутый потрескавшимся дерматином. В кабинке царил полумрак, из динамиков у самого потолка лилась музыка.

Они разделись. Юра, когда очередь дошла до трусов, вдруг замялся. Он словно очнулся от летаргического сна. Возбуждение, от которого он не мог избавиться дома, куда-то безвозвратно исчезло, он уже хотел только одного — вернуться домой, к больному Кляксичу (а вдруг он уже пришел в себя?). А еще лучше, чтобы дома была Она — Алиса…

— Ну? — Ива толкнула его. — Чего застыл? Или ты меня стесняешься?

Она обняла его, и юноша стал машинально гладить груди девушки. Ладно, это будет в последний раз. Потом он окончательно порвет с ней и станет принадлежать только своему ангелу…

— Ты что, не хочешь меня? — жарко дыша в ухо, спросила Ива. Он погладил низ живота девушки, нащупывая заветный островок, покрытый аккуратно подстриженными волосками. Ива закусила губу.

— Давай, возьми меня, — прошептала она, прихватив зубами его за мочку уха.

Эрекции не было. Маленький друг Юры (постепенно становившийся врагом) беззащитно висел, отказываясь выручать своего хозяина.

— Не надо было пить, — нравоучительно сказала Ива, впрочем, не сильно расстроившись.

Она взяла руку Юры и стала водить ею по своему телу, постанывая. Он угрюмо лежал рядом, пытаясь вызвать в памяти эротичные образы. Однако ничего не происходило, он уже не чувствовал к этой девушке никакого влечения; губы Ивы при поцелуе напоминали сырую печень, а груди были похожи на куски теплого мяса, упакованные в полиэтиленовые пакеты. Справедливости ради стоит отметить, что несколько раз его пенис все-таки вяло приподнимался, но только лишь для того, чтобы в очередной раз упасть, и тогда Юра стал думать о другом. Он представил Иву лежащей на столе, она связана колючей проволокой. Вокруг нее сгрудились молчаливые фигуры в черных балахонах, один из них достает пилу и начинает делать надрезы по ее предплечьям, ляжкам, животу, груди… Кровь сочится сквозь щели в досках, собираясь в маленькие лужи на полу. В пенящиеся кровью разрезы заливается кипящее масло и сера, которая тут же поджигается. Комнату наполняет сладкий запах горящей плоти и монотонное пение, она жутко кричит, извиваясь в пароксизмах боли и страха. На полу уже пузырится целое багровое озеро из крови и масла…