– Доброе утро, Оли, – развернувшись вместе с креслом, сдержанно приветствую брата. Между нами пара шагов, не больше. Он стоит, я сижу. Глядя на меня сверху-вниз, Оливер чувствует себя гораздо увереннее, чем когда мы оказываемся лицом к лицу. Его непримиримый взгляд впивается в меня, не вызывая во мне никаких эмоций, кроме скуки. Интересно, а Оливер догадывается, что нуждается во мне больше, чем я в нем, что без моего присутствия он давно бы застрелился от тоски или залез в петлю от ощущения собственной бесполезности.

– Куда подевалась Шерри? – обшарив комнату взглядом, требовательно спрашивает Оли.

– Тебе лучше знать, это ты только что вылез из ее постели, – мне неприятно это говорить, но запах… вонь выделений во время секса сложно спутать с чем-то другим. К тому же я уверен, что брат специально пришел сюда, не удосужившись принять душ, потому что знает, как остро развито мое обоняние. Это глупый и нечистоплотный поступок. Оливер ведет себя как животное, тупое и примитивное животное.

– Я говорю о кошке, Дилан. Где она? – раздраженный и разочарованный моим равнодушным тоном, Оли отходит на пару шагов назад. Дышать легче не становится, но я оценил попытку.

– Оливер, – покачав головой, складываю руки на груди и внимательно смотрю на брата. Глаза в глаза, прямо и уверенно. – Я не понимаю о какой кошке речь, – продолжаю ровным тоном, не разрывая зрительного контакта. – Здесь никогда не было животных. Ни собак, ни кошек, ни тем более мышей. Здесь обитаю только я, и иногда ты.

– Если она выбежала, когда я приходил в прошлый раз, так и скажи, – не приняв мои слова всерьез, Оливер развивает свою бредовую идею. Сумасшедшим всегда мерещится то, чего нет. Их иллюзии бывают весьма правдоподобны, достоверны, продуманы до мельчайших деталей. Цвета, запахи, имена, клички…

– Я найду ее и верну обратно. Или тебе плевать, что твоя кошка может выскочить из дома, потеряться, попасть под колеса автомобиля? – Оливер упорно настаивает на существовании некоего живого существа, по его мнению, принадлежащему мне. Абсолютный псих.

– Мне было бы не плевать, будь у меня кошка, Оли, – невозмутимо киваю, удрученно потирая пальцами подбородок. Оливер сжимает кулаки, разъяренно раздувая ноздри. – Но ее у меня никогда не было, – заканчиваю уверенным тоном и опускаю взгляд на перебинтованную платком кисть. – А вот у тебя, по всей видимости, завелась и выпускает когти.

– Ты думаешь, это смешно? – грозно огрызается Оли, в действительности чувствуя себя беспомощным и жалким.

– Похоже, что я смеюсь? – бесстрастно уточняю, вставая на ноги. Оливер отступает назад, непроизвольно убирая руки за спину. В глубине расширившихся зрачков проскальзывает сомнение и страх. Вот так зарождается неуверенность в реальности окружающей действительности. Даже мизерные ростки сомнения способны привести к полному крушению. Мы должны четко осознавать, кто мы, и принимать себя любыми, иначе кто угодно сможет оспорить наше существование.

– Нет, – нервно качает головой Оливер. – Ты издеваешься и намеренно строишь из себя идиота, – идиот в этой комнате один, и это не я, но не стоит озвучивать мои выводы вслух. – Кошка была, и мы оба об этом знаем, – утверждает Оли с патологической настойчивостью.