Не желая, чтобы Полли узнала обо всем из вторых уст, я зашел в кабинет и набрал ее номер. Она готовила ужин. Мой звонок испортил ей настроение на неделю, пожаловалась она.

По дороге домой я задержался у тайского ресторанчика и попросил сложить в пакет какой-нибудь еды. Войдя в квартиру, достал из холодильника бутылку вина и накрыл стол.

За прожитые годы у нас вместо примитивного и утомительного выяснения отношений выработалась привычка просто не замечать друг друга, поэтому тактика поведения не требовала доводки.

Однако идея устроить засаду, изумить, сбить с толку Клер остроумными выпадами пришлась мне по вкусу. Я подумал, что это будет достаточно изящно и подло – в полном соответствии с атмосферой нашего втихаря умирающего брака.

Если Клер и заподозрила подвох, то не подала виду. Было почти десять вечера, она, как обычно, успела где-то перекусить; с бутылкой вина мы прошли прямо в гостиную. Я разжег камин и погрузился в любимое кресло. Клер тоже села. Помолчав, я сказал:

– Нам нужно поговорить.

– О чем? – На ее лице не мелькнуло и тени тревоги.

– Я думаю уйти из фирмы.

– Вот как? – Клер сделала глоток вина. Ее выдержка поразила меня. Либо она ожидала этих слов, либо показывала, что мои проблемы ее не волнуют.

– Обратного пути нет.

– Почему?

– Я созрел для перемен. Надоел дух корпоративности, да и сама работа потеряла значение. Хочется приносить пользу.

– Очень красиво. – Клер явно задумалась о деньгах, и мне было любопытно, сколько ей потребуется времени, чтобы взять быка за рога. – Достойно восхищения, Майкл.

– Я говорил тебе о Мордехае Грине. Он предложил мне работу в своей конторе. Выхожу в понедельник.

– В понедельник?

– Да.

– Выходит, ты все решил?

– Да.

– Не обсудив со мной. Мое слово ничего не значит.

– Назад я не вернусь, Клер. Сегодня я сказал об этом Рудольфу.

Она снова пригубила вина, в злой усмешке блеснули зубы. Или мне показалось? Как бы то ни было, я не мог не воздать должное ее самообладанию.

Мы сидели и смотрели на пламя, загипнотизированные оранжевыми языками. Клер нарушила молчание:

– Могу я спросить, как твое решение отразится на наших финансах?

– Ситуация изменится.

– Каков твой новый оклад?

– Тридцать тысяч долларов в год.

– Тридцать тысяч… – пробормотала она и громко уточнила: – То есть меньше того, что получаю я.

Клер зарабатывала тридцать одну тысячу, но в ближайшие годы сумма обещала подпрыгнуть – хороший хирург делает хорошие деньги. Задавшись целью провести нашу дискуссию на максимально откровенном уровне, я запретил себе проявлять малейшие эмоции при обсуждении финансового вопроса.

– Защита бедных не предполагает высоких гонораров. – Я постарался, чтобы это не прозвучало нравоучительно. – Если не ошибаюсь, и ты занялась медициной отнюдь не ради денег.

Подобно любому студенту, Клер клялась, что страждет помогать обездоленным. Все мы лгали.

Глядя в огонь, Клер углубилась в расчеты. Я решил, что в данный момент ее беспокоит квартирная плата. Жилище наше и впрямь было очень недурственным, однако за две четыреста в месяц бывает и получше. Мебель тоже обошлась недешево. Мы заслуженно гордились местом, где живем: приличный квартал, элегантный дом, милые и порядочные соседи. Но как мало времени мы здесь проводили! Как редко приглашали гостей! Квартиру, конечно, придется поменять, но ничего страшного.