— Шеврикука! Это ты…

Шеврикука обернулся. Гликерия уже стояла на коленях.

— Можешь идти? Быстро и за мной! — приказал Шеврикука.

— Шеврикука! Прости меня!

— Нет времени! Сейчас они вернутся. Или затворят дверь!

Шеврикука дернул Гликерию за руку. Но не смог сдвинуть ее с места.

— Если ты меня не простишь, — прошептала Гликерия, — я останусь здесь.

«Надо было идиоту вынимать у нее изо рта кляп!» — осерчал на себя Шеврикука.

— Хорошо, хорошо! — быстро произнес Шеврикука. — Я тебя прощаю. И я тебе не судья.

— Ты говоришь это вынужденно. И не от всего сердца. Без твоего прощения я отсюда не выйду.

— Ладно. Торжественно прошу принять мои прощения, — заявил Шеврикука. — Более я не держу на тебя досады. Вставай и иди. И никаких слов. И никаких жестов!.. Ну вот! Мы уже и опоздали!

Сверху неслись Любохват и Продольный с трубами в руках, похожими на гранатометы.

— Любохват и Продольный! — раздалось сейчас же. — Бросьте оружие! И замрите!

Возможно, для усиления впечатлений зажглись светильники. Над застывшими Любохватом и Продольным стоял Илларион. Острие его серебряной шпаги упиралось в камень лестницы. За плечом Иллариона Шеврикука увидел Пэрста-Капсулу.

— Шеврикука, — сказал Илларион. — Тебя ждут разочарования. Да, они позорили честь сословия. Но они всего лишь навсего грабители и мошенники.

И тут совершенно неожиданно для всех, для Шеврикуки, во всяком случае, безусловно неожиданно, на лестничную площадку въехало четырехосное транспортное средство, виденное им однажды на Звездном бульваре. То ли ванна, то ли лодка, то ли коляска, предназначенная для передвижения амазонского змея Анаконды. И теперь под прозрачным колпаком боевым орудием пребывал в ней именно амазонский змей. А за штурвалом управления находился запыхавшийся Сергей Андреевич Подмолотов, Крейсер Грозный.

— Мы не опоздали, Игорь Константинович? — поинтересовался Крейсер Грозный.

— Вы не опоздали, — строго сказал Илларион. При этом он с подозрением взглянул на Шеврикуку.

И тотчас же произнес:

— Даму я беру под свою опеку. А вы… Игорь Константинович… будьте любезны отконвоировать мошенников в Останкино, к Артему Лукичу. Вот вам моя шпага.

И бросил Шеврикуке серебряную шпагу.

В мгновение, когда шпага летела к Шеврикуке, бритоголовый боевик, называемый Любохватом, ожил, дернулся и понесся по лестнице. Илларион, видимо, посчитал низким для себя делом останавливать беглеца подножкой. Шеврикука бросился вдогонку за Любохватом в верхние помещения магазина, а потом и на Покровку.

Но нигде Любохвата не обнаружил.

Естественно, Шеврикуку ждали разносы, сначала в Останкине, в Большой Утробе, а затем в Китай-городе, в Обиталище Чинов, под Старым Гостиным двором.

Выходило, что Шеврикука своими авантюрными и безрассудными («бесстыжими», было и такое мнение) действиями почти что сорвал долговременную и кропотливую операцию. Или хотя бы почти рассекретил ее. За Любохватом и Продольным следили давно. И не только за ними. Трое сокрушенных концебаловским Омфалом, сторожившие при двери бункера, были из мелких тварей Темного Угла, их позвали в долю, они и продались. Но они-то — пескари. А теперь мало того что сбежал Любохват, могли уйти на дно щуки крупные, затаиться где-нибудь под корягами либо в иле. И исчезновение Любохвата — дело чрезвычайно неприятное. Это — личность опасная, изобретательная и коварная.