— Как мило с твоей стороны, — улыбнулась она. — Ты всегда был хорошим мальчиком, Стоктон. Слышала, ты согласился стать поставщиком продуктов для дня рождения Эунси? Она будет в полном восторге.

— Надеюсь. Но я подозреваю, вы пришли сюда вовсе не за тем, чтобы сказать мне это?

— О чем ты? Я здесь, чтобы выпить кофе и насладиться твоим великолепным тирамису.

— Не лукавьте, тетушка. Вряд ли даже лучшее тирамису в мире заставило бы вас высунуть нос из дома в такой холод.

— Я хотела узнать, когда к тебе вернется здравый смысл, мальчик.

— Думаю, я уже вышел из того возраста, когда меня можно было назвать мальчиком.

— Возможно, но это не мешает тебе вести себя как мальчишка. Ты ведь знаешь, что разбил сердце моей племяннице?

— Хочу напомнить — это она ушла от меня.

— Возможно, но женщина никогда не закончит отношения без очень весомой причины.

— В любом случае между нами давно все кончено, так что и говорить не о чем.

— Знаешь, я очень долго злилась на тебя за то, что ты позволил ей так уйти. Почему ты не полетел за ней и не попытался вернуть?

Стоктон отвел взгляд. Все эти годы он избегал этого вопроса, не задавал его даже сам себе. Восемь лет назад он стоял в аэропорту с кредитной картой в руке и смотрел на табло со списком рейсов. Там был один самолет до Нью-Йорка и один до Рима. Он мог бы выбрать Нью-Йорк. Но улетел в Италию.

— Простите, тетушка. Возможно, когда-то вам казалось, что мы с Дженной созданы друг для друга, но время показало, что это не так, — сказал Стоктон, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности.

— Почему?

— Оказалось, мы слишком разные и у нас разные цели в жизни.

Тетушка Мейбел поставила в сторону опустевшую чашку и с мягкой улыбкой заглянула в глаза Стоктона:

— Ты так в этом уверен? Потому что Дженна, которая покинула Ривербенд восемь лет назад, и Дженна, вернувшаяся пару дней назад, — это две совершенно разные девушки. Да и ты, мой дорогой, уже не тот мечтательный мальчик, которого я знала когда-то. Может, теперь вы стали теми людьми, которые смогут найти общий язык?

Дженна понимала, что она должна взять себя в руки и обсудить со Стоктоном организацию праздника в «Растике» и меню для дня рождения Эунси. Ей не о чем беспокоиться, ведь вчера они проработали вместе целый вечер и никто из них не попытался переступить черту, а сегодня Стоктон был всего в нескольких дюймах от нее, но не попытался поцеловать. Похоже, он действительно забыл ее. Как и она. И не важно, что она потратила целый час на то, чтобы подобрать подходящую одежду для встречи с ним, а перед входом в «Растику» зачем-то достала зеркальце и проверила, не размазалась ли тушь.

Наконец, набравшись духу, она толкнула дверь и вошла в ресторан. В обеденном зале всегда царил уютный полумрак, рассеиваемый только леденцовым светом стоящих на столах ламп под абажурами и запах свежеиспеченного хлеба, горячего кофе и пряностей. Откуда-то лилась тихая джазовая мелодия, прекрасно вписывающаяся в общую атмосферу. Создавалось впечатление, что Стоктону удалось собрать в одном месте все, в чем заключалось неповторимое очарование Италии, которое заставляло гостей ресторана возвращаться снова и снова. Музыка была достаточно тихой, чтобы не мешать беседам, которые велись за столиками, а полумрак создавал ощущение уединенности.