Они не могут с этим смириться. Общими усилиями, они разрушат Заговор!

— Мы построим его здесь. — Сказал он и пробуждённые братья, с надеждой смотрят на него. Он кивает им, и они начинают работу.

Он снова смотрит на проклятый город, из коего ему удалось спасти этих бедных русских парней и девушек, отравленных еврейской техно-магией светло-зеленого псевдоварпа.

У них ничего не выйдет.

Здесь, сокрытые от глаз заговорщиков, они построят из камней и деревьев, посадочную площадку для галактических межзвёздных крейсеров сопротивления.

Когда придёт время, он подаст сигнал, и крейсера начнут приземляться и Заговор падёт, под ударами межгалактических фотонно-пулевых излучателей!

А потом наступит мир.

Русский мир.

Тихо в кабинете, спокойно так. Едва слышно гудит вентилятор компьютера, за окном шум улицы, но он почти незаметен — вечер уже, скоро и вовсе тихо будет. И в коридоре никого не слышно. Это потому что у него есть секретарша в отдельном крошечном кабинетике. Правда, она уже ушла домой. Ах, солнышко, надо бы ей документы подправить, пусть по бумагам ей снова будет восемнадцать. Такая она! Ах, только коллеги косятся. Не верят что восемнадцать ей каждый год. Ну, так-то правильно не верят, ей и шестнадцати пока нету. Да и чёрт с ними пусть косятся, пусть не верят — завистники проклятые…

— Н-да. И всегда у тебя тут так тоскливо? — Проворчал молодой человек, развалившийся в гостевом кресле у окна. Откинул волосы назад и развалился, в своих вульгарных кожаных джинсах с серебристыми заклёпками. А рожа! Господи! Глаза крашеные, на щеках белила — толи баба толи труп, тут сразу и не понять. Гот блин, тьфу! Развелось нехристей, понимаешь.

— Всегда. — Проворчал хозяин кабинета, утром имевший неприятный разговор с начальством и поймавший кучу косых взглядов коллег, да услышавший сдавленные смешки за спиной. Как пить дать, теперь пойдут слухи, что он педик. А он не такой! Он девочек любит. Молодых. Сильно молодых. Да, тоже в глазах общественности не ахти, но ведь не педик!

А говорить теперь будут, эх. Вот зачем Лена так их распределила? Уже две недели он вынужден жить с этими мерзкими лоботрясами, из коих хорошо говорит по-русски только этот сопляк. Остальные еле кое-как. Парень и две девушки — страшненькие, лет по двадцать им уже, совсем ведь старухи. Ну, хотя бы второй парень и одна девушка прилично одеваются, а этот и вторая девушка — тьфу, извращенцы. Жить с ними это просто пытка. Мало того, один из них ещё и на работу с ним постоянно ходит. Грёбанная война вампиров, скорей бы уже всё закончилось. Надоело ему видеть каждый день эти размалёванные рожи и двух старых кляч в своей квартире. Он вот секретаршу свою в дом пригласил к себе, закрылись в комнате, всё так хорошо шло, а эти негодяи включили свою музыку — очень походило на обрушение огромной башни из ржавых металлических кастрюль и тарелок. И что же в итоге? У него не встал. Чуть не расплакался, пришлось без секса остаться. Теперь вот только и бывает что на работе, закрывшись в кабинете, а этого гадёныша вытурив в коридор. Эх, припомнилось, как на днях выделили гранты на развитие малого бизнеса — Виктор аж замурлыкал. Он вовремя подсуетился и добился, что б его включили в комиссию по выдаче грантов. А там дело пошло — хочешь грант? Делись с комиссией. Плевать, что ты там удумал делать или строить, да хоть пропить решил — две трети гранта, отдаёшь комиссии, а остальное оставляешь себе. Денежки сразу переводятся на отдельный счёт, о котором никто кроме членов комиссии не знает — ну, как не знают? Просто не знают номер, а что он есть, так это все знают, ведь мэру тоже с двух третей нужно долю отдать. Так что игр в разведку тут нет — чего Виктор не ожидал. Он думал воровать бюджетные деньги гораздо труднее. А оказалось, что легче и нет ничего. Главное не слишком афишировать свои действия. Не из опасения попасться, конечно, просто если узнают прокурорские, придётся с ними тоже делиться. А на всех делиться, там от гранта останется на пачку сигарет. А оно надо, так страдать из-за каких-то копеек? Поэтому соискателям гранта особо пояснили — не болтать, шуму не поднимать, молчать в тряпочку. Они и молчат — ну а что? Быдло оно и в Африке быдло. Куда им рабам этим до высокого звания Чиновника!