«…Израсходовав боеприпасы, то есть снаряды, мины, командование 237-й стрелковой дивизии отправило автомашины, автобусы, орудия, тяжёлые минометы в тыл, направление — Ленинград. Колонна была выведена на дороги, связывающие с Ленинградом, — шоссе Москва — Ленинград. Вышла вся артиллерия 237-й стрелковой дивизии, выведен весь автопарк, автобусы медсанбата и более двух тысяч раненых. По неточным данным — около трёх тысяч человек.

…19 августа в районе деревни Люболяды 8-й батальон, прикрывающий отход полка и штаба дивизии, вступил в бой с преследовавшими подразделениями 196-й пехотной дивизии немцев. Завязался бой. При артобстреле немецкой артиллерии был убит командир дивизии полковник Тишинский и несколько красноармейцев. Похоронив погибших на окраине деревни, на лесной опушке, батальон переправился через реку Лугу и пошёл вслед за основными силами дивизии».

Как видите — могут! Могут командиры не бросать солдат, а командовать ими в боях до конца! То, что советская дивизия, попав в окружение, не потеряла управление и не распалась, а в полном составе вместе с оружием и техникой пробилась к своим, было удивительно, прежде всего, для советского командования, в частности, для командующего 46-й армией генерала Антонюка (в царской армии — поручика). И Ф.Я. Овечкин в своих воспоминаниях приводит разговор, состоявшийся в его присутствии в начале сентября 1941 г. в Ленинграде между К.Е. Ворошиловым и генералом Антонюком:

«Ворошилов: Где 70-я и 237-я дивизии?

Антонюк: Они окружены в районе Медведя, Люболяды и уничтожены полностью.

Ворошилов: Комиссар, скажите, где эти дивизии?

Овечкин: Занимают позиции — высота Фёдоровская, Антроповщина, Контокопщина, станция Александровская под Пушкином.

Антонюк: Лжёте, товарищ комиссар!

Овечкин: Это вы, генерал, лжёте своими донесениями и рассказом. Дивизии целы и воюют. Правда, за время боёв имеют большие потери, но сохранили свои полки, роты, знамёна».

Но что толку? Тишинский был убит и немедленно забыт, поскольку славить наши журналисты и «пейсатели» привыкли только тех, за кого можно что-то получить. А что получишь даже не за «жертву сталинизма», а всего лишь за комдива, честно исполнявшего свой солдатский долг, не бросившего вверенных ему людей и убитого в бою в батальоне, прикрывавшем выход его дивизии из окружения? Напишешь, а как это воспримут генералы, сегодня восседающие в начальственных креслах, а в той войне бросавшие своих солдат во имя спасения своей шкуры?

И если Карбышева уже в 1946 году включили в список лиц, которым посмертно присвоено звание Героя, то Тишинского и медалью «За боевые заслуги» не наградили ни тогда, ни после.

Или вот пример. В январе 1942 года тупо погнанная «вперёд» Г. Жуковым 33-я армия была окружена немцами. Но командовавший ею генерал-лейтенант Ефремов не бросил войска и сражался с ними в окружении столько же, сколько потом сражались окружённые под Сталинградом немцы — более двух с половиной месяцев. Лично за Ефремовым посылали самолёт, но он отказался покидать своих солдат, повёл их на прорыв, получив в этом бою три раны. Но когда его пытались вынести из окружения, то Ефремов понял, что погибнет не только он, но и его товарищи. И чтобы освободить их от необходимости нести его, генерал Ефремов застрелился. Из его армии прорвались к своим около тысячи человек, которые, кстати, все до одного были награждены тогда же.