Подготовка к съемкам одной из сцен «Неоконченной пьесы для механического пианино». 1977 г.

Скажу еще одно. Все эти погружения и существования в декорации имеют смысл в конечном счете не только для актеров, но и для всей группы. Такого рода работы и репетиции необходимо проводить обязательно с присутствием оператора, бригадира осветителей, художников, гримеров и так далее. Они тоже должны ко «всему» привыкнуть. Скажем, если оператор привык к мизансцене, если он тоже понимает, как удобно и как неудобно существовать в ней актерам, он будет искать возможность поставить камеру и свет, исходя из удобства актера, а не только из красоты изображения. Потому что даже очень красивый кадр, снятый роскошным оператором при неверно существующем или неверно атмосферно организованном актерском ансамбле, не принесет должного результата, а может быть, даже и наоборот – красота этого кадра, как самостоятельная сила, подчеркнет слабость всего остального.

Создание фильма – это есть подробное, скрупулезное погружение в определенную атмосферу, погружение в иное состояние, время, температуру, режим, погоду, географию и так далее. И если не делать этого подробно (насколько это возможно), если не «обчитывать» это время, если можно так выразиться, документами, письмами, материалами, фотографиями, иконографией, живописью и т. д., ты станешь автором некоего бесчувственного, бесплотного существа, которое внимательного зрителя едва ли тронет. Да, фабула может быть интересной, сюжет – увлекательным, могут хорошо играть артисты, но для меня (а я считаю себя в какой-то степени перфекционистом) это не есть основная задача.

Основная задача – вместе с собой погрузить в этот мир актеров, группу и, в итоге, зрителя.

Кстати, то, насколько хорошо ты с этой задачей управляешься, всегда можно проверить еще на площадке – на том, как долго можно смотреть на общий план. Использованы ли в полной мере возможности сконструировать его таким образом, чтобы, куда бы ни упал взгляд зрителя, не было лажи, фальши, подделки?.. Монтаж может исправить какие-то неточности или случайные проколы в актерской игре, то есть просто не даст зрителю их увидеть. Но создана ли живая и естественная атмосфера той жизни, вообще приготовлена ли та или иная сцена, как говорится, «на чистом сливочном масле», всегда покажет общий план.

И если это так, то каждая твоя картина – в общем-то, твоя жизнь. Даже если она рассказывает о далеком прошлом или далеком будущем, но это – твоя жизнь, жизнь твоих друзей, твоей группы.

Поэтому я люблю свои картины совсем не потому – хороши они, на чей-то взгляд, или нехороши, получали премии или нет, а потому, что я люблю ту жизнь и то состояние, которые были нами созданы, в которых тогда наша жизнь протекала.

Мне достаточно легко пережить критику в свой адрес, даже несправедливую. Потому что я абсолютно не чувствую за своей спиной груза снятых картин. Во мне не живет это накапливаемое самозначение, ощущение весомости созданного. Каждую картину, как я уже говорил, снимаю как первую и с почти детским, школьным ожиданием чего-то нового и неизведанного.