– Бухать надо меньше – не согласился я – Видели бы вы его после чарки вина. Буйный и злобный…

Пожевав губами, жрица сплюнула за борт светящегося ужа, поглощенного волнами и пропавшего в мгновение ока. Из рукава появился малек и отправился в рот Кикшу. Она их словно семечки лузгает… правда не уничтожая…

– Вижу, но смутно, что Граххарг вроде и придал сил Афросию, но не слишком и старался бог войны…

– Смутно? – встрепенулся окунувшийся в родную стихию Храбр и на мгновение нырнув в мешок, выбрался обратно с парой пузырьков – Вот это взор усилит и прояснит.

Две скляночки. Одна уж мне знакомая – настойка на божественной ярости. Другая попроще и покрупнее, видать рангом иная.

– Ну-ка… – не стала бабка отказываться от химии и приняла склянки. Но не выпила их разом, показав рассудительность. Откупорила каждую, принюхалась. И одну сразу же вернула Храбру – настойку на ярости – с коротким пояснением:

– От чужого бога нам не надо.

– Ясно – чуть поник Храбр, но, оживившись, порылся в закромах и показал Кикшу еще пяток скляночек. Она поочередно откупорила каждую, принюхалась к горлышкам, затем снова закрывая и возвращая. На предпоследней сработало. Вдохнув запах, жрица улыбнулась:

– Ярость Великой Снессы… оно… – и выпила залпом, вернув оставшиеся настойки алхимику.

Затем бабушка занялась той склянкой что покрупнее. Выдернула с чпоканьем пробку, принюхалась, хмыкнула пренебрежительно, ладонью зачерпнула водицы найкальской и добавила в склянку три или четыре капли, затем туда же бросила пару водорослевых листиков и изобилии проплывающих мимо. Встряхнула пару раз склянку и выпила содержимое.

– Вот так-то гораздо лучше. Просветлел взор, просветлел…

– А бабуля толк в зельях знает – качнул я головой и покосился на Храбра, занятого лихорадочным строчением в блокноте. Что-то записывал. Почти наверняка писал про найкальскую воду и водоросли. Моя догадка подтвердилась, когда подавшийся вперед парень подхватил с воды такую же водоросль, что была использована жрицей Снессы.

Ахнувшая жрица поспешно сплюнула за борт. Мы все проследили за бурунным следом оставленным крохотным мальком выплюнутым за борт и ушедшим в неведомые дали. Оппа… а ведь малек был во рту жрицы, когда она подряд тяпнула «две рюмки». И раз рыбка не стала закуской, она сполна получила по дозе от каждого зелья. И что теперь будет с рыбкой? Малек вон волны насквозь прошибает… если не лопнет от переполняющей крохотное тельце мощи – его ждет великое будущее.

Сама же жрица, послу употребления усиливающих лекарственных средств, внешне особо не изменилась. Разве что в щелках старческих глаз полыхнуло на мгновение колючее пламя, чтобы тут же угаснуть.

– Глянем-ка…

Старушка снова повторила неестественный совиный поворот головы, уставилась в красное приметное пятнышко по курсу. Я догадливо добавил Грозному Писку скорости. Афросий может и мощнее нас, но сейчас он никуда не спешил. Рыскает, гад такой, вынюхивает и высматривает. И ведь крутится у Сокроземья постоянно, будто тут скалы намазаны…

О!

Встрепенувшись, я невидящими глазами уставился в небо, машинально считая облака, провожая взглядом пролетающих редких птиц, заблудившихся в этом туманном мареве. Не знаю сколько я так правил вслепую. Может минуту, может больше. Все заняты своими делами, все молчат. Но вырвал меня из раздумий окрик Храбра, затрясшего меня за плечо: