Тот, что старший — среднего роста, крепкий, явно в молодости спортом серьезно занимался, и не шахматами. Черная кожаная куртка. Второй какой-то… куцый. Среднего роста, без особых примет. Взглянешь — не запомнишь.

Я просто подошел и встал перед ними. Они не знали что делать, рассчитывали на что-то другое (что?), потом тот, что старший — решил ситуацию исправлять и для начала представиться.

— Майор Савич. Иосиф Савич. Криминальная полиция.

— Полковник Панин. Александр Панин. В отставке.

Савич сверлил меня взглядом и ничего не говорил. Я кивнул

— Отойдем?

Мы отошли в тень — тут, рядом с забором росло какое-то дерево с раскидистой кроной, через нее — пробивался солнечный свет. В пыли — купались воробьи, и было уже жарко.

— Представлять нас не представляли… официально. Поэтому я так понимаю, вы сами решили… представиться.

…

— Чтобы вы понимали, я не ваши ошибки ищу — продолжил я

— Речь не об этом. Вы работаете на Никича?

…

— Он и ко мне подходил. Я велел ему убираться.

— Я тоже. Но он упрямый.

Савич снова долго молчал, изучал меня взглядом, потом сказал

— Если вы ищете с кем бы расправиться, я вас посажу. Его — не факт что сумею, но вас — посажу. За бандитизм.

— Я не бандит. Я офицер полиции

— Точно?

Я разозлился

— Я никому и ничего доказывать не обязан. Знаете, уже надоказывался. Если я что-то или кого-то найду — сдам полиции.

Савич снова смотрел на меня, пытаясь понять, можно ли мне доверять. Потом — сплюнул в пыль, достал типичную для сербов сигарету

— Будете?

— Не курю.

Савич закурил

— Дело читали?

— Этим утром.

— Что думаете?

— Что там нет протокола вскрытия.

Савич невесело усмехнулся

— Плохо, не правда ли?

— Плохо.

— Читали?

— В копии. Да, читал

— Вы понимаете, что об этом надо молчать?

Понимаю.

Савич растоптал недокуренную сигарету, взял новую. Но передумал, и сунул обратно в помятую пачку

— Из этой шлюхи малолетней — сказал он — газеты уже лепят народную героиню. Символ Сербии, твою же мать. Чистый, незапятнанный. Если все это дерьмо попадет в газеты, люди выйдут на улицы сносить власть.

— Можно лишить людей еды, но нельзя лишить мечты?

Савич невесело посмотрел на меня

— Точно. Уже были массовые беспорядки. Остановили их с трудом. Люди на пределе. Набережная Дуная, эти все плавучие дискотеки — это место, где можно снять кого угодно дешевле всего в Европе. Круглогодичный бордель. Все прекрасно это знают, все прекрасно знают, куда ходят их дочери и зачем они туда ходят — но молчат и делают вид. Но если народ публично ткнуть в это носом, он пойдет крушить основы и подрывать устои. Потому что терять ему уже давно нечего кроме гордости своей.

— Какая ваша рабочая версия?

Савич посмотрел на меня

— А ваша?

— Футбол.

Савич явно этого не ожидал.

— Какой футбол? Почему?

— За неимением лучшей — пока. Если бы это было спонтанное преступление, совершенное каким-нибудь малолеткой — ее нашли бы в Дунае, а не в канаве под Нишем. Никакого другого мотива кроме футбола я не усматриваю. Ее парень, Лазарь Михалич. Он стоит сейчас минимум пять миллионов евро, а еще несколько месяцев назад не стоил ничего. Это может быть ему предупреждением. Или наказанием.