И тут она замечает рыбака. Вот он, слева. В воде стоит. Откуда только взялся? Ниоткуда. Из моря, что ли?

Она приглядывается. Какая удача: хотя бы есть на чем глаз остановить. Мир откатился назад и оставил одно это видение. Беззвучное, мимолетное колдовство. Удочка – будто продолжение руки, идеальная дополнительная конечность, плечо развернуто, шоколадный торс обнажен, ступни по щиколотку скрыты морем. Вот, значит, каков он, штат Мэн, думает она, вот таким он может оказаться. Как этот рыбак. Этот мираж.

Он выгибается и делает широкий заброс через голову, описывая леской большие круги вначале далеко сзади, потом далеко впереди. Когда леска вытягивается параллельно поверхности моря, он дергает на себя вершинку удилища, и тут леска выстреливает в противоположном направлении, над камнями, почти до самых деревьев, как будто вознамерившись обмотаться вокруг низкой ветви, но рыбак, не давая ей такой возможности, вновь посылает ее вперед, в море. И тут же придает ей обратное направление. С каждым разом выброшенная леска улетает все дальше, отчаянно тянется к деревьям. В конце концов, улетев назад до прибрежных зарослей, она распрямляется в линию над барашками морских волн. Тогда он, зажав комель под мышкой, обеими руками подтягивает леску. Забрасывает вновь, леска описывает завораживающие дуги, похожие на волны прибоя, и в конце концов выстреливает в море, где опускается за небольшим пятнышком зыби. И он опять подтягивает ее к себе.

Доротея стоит на камне, ступнями ощущая спрессованные слои окаменелостей. Задерживает дыхание. Считает до двадцати. А потом спрыгивает с каменного уступа в воду и скользит кроссовками по ракушечнику и склизким водорослям. С поднятой головой она проходит сотню ярдов. Направляясь к рыбаку.

Оказывается, это парнишка лет, наверное, шестнадцати. Кожа – как велюр. На шее ожерелье из мелких белых ракушек. Смотрит сквозь кирпичного цвета пряди. Глаза – зеленые омуты.

Зачем, спрашивает, в такую погоду свитер?

Что?

Жарко сегодня в свитере.

Он снова забрасывает удочку. Доротея следит за леской, наблюдает, как он укладывает на шпулю аккуратные петли, плавающие у его лодыжек. Смотрит, как леска улетает назад – вперед, назад – вперед и в конце концов ныряет в море. Полная вода ушла, говорит он. Скоро вернется.

Доротея кивает, не зная, как истолковать эти сведения.

И спрашивает: что это у тебя за удочка? Никогда таких не видела.

Удочка? Удочка – это для ловли на приманку. А у меня – удилище. Удилище для нахлыста.

Ты не ловишь на приманку?

На приманку, повторяет он. Нет… Никогда. Слишком уж просто.

Что просто?

Рыбак выбирает леску, снова забрасывает. Да вот именно это. Забросил – поймал. Естественно, окушок или луфарь клюнет на шмат кальмара. А скумбрия – на мотыля. И что это будет? Игра без правил. А хочется красоты.

Доротея задумывается. Надо же: рыбная ловля – и красота. Но если посмотреть, как он забрасывает! Так, что с сосен срываются клочки тумана.

Кто не брезгует на живца ловить, забросит колюшку, поводит туда-сюда. Вытянет окушка. Да только это не рыбалка. А сплошное безобразие.