Пожалуй, давно не чувствовал генерал Гурко такой удовлетворенности, как в тот день, когда возвратился из штаба армии. Накануне его вызвали и Иосиф Владимирович, предчувствуя, о чем пойдет речь, немного волновался. Знал: должна решиться судьба его плана, отстоит ли военный министр переход через Балканы, поддержит ли Обручев, да и согласится ли император? А может, великий князь убедит брата и тогда отложат все на лето…

Но на военном совете генерала Гурко поддержали и Милютин, и Обручев, и Тотлебен. И тогда главнокомандующий сказал, что он не против, хотя и считает затею эту рискованной. Не попадет ли армия, спустившись с гор, в мешок Сулейман-паши? Однако, если совет высказывается «за», ему приходится согласиться… Военный министр говорил убедительно, он повторил те же слова, какие высказывал Гурко: об укреплении турками Софии, о возможности второй Плевны…

Весомый аргумент был и у присутствовавшего на совете канцлера Горчакова. Европейская дипломатия, говорил он, подает голоса в защиту Оттоманской Порты, а западная печать внушает, что зимние Балканы непроходимы, Россия, де, эту войну проиграет…

Великому князю, главнокомандующему, нечего было возразить и он сказал, закрывая совет, что государь принял план зимнего перехода Балкан и Гурко будут приданы гвардейские части, освободившиеся под Плевной: 3-я Гвардейская дивизия генерала Каталея, весь 92-й армейский корпус генерал-лейтенанта Криденера…

Цокот копыт скакавшего позади Гурко конного конвоя не отвлекает генерала от мыслей…

Вместе с начальником своего штаба Нагловским Иосиф Владимирович заранее определил порядок прохождения колонн, не одну рекогносцировку провели на местности, выслушали проводников-болгар. Знали: турки охраняют проходимые тропы, потому и принял Гурко решение подниматься непроходимой дорогой, где турецкое командование не ждет их. Русские войска будут действовать в обход неприятельских укреплений, спустятся в долину и выйдут в тыл линии Шандорник — Араб-Конак, отрежут турецкие войска от Софии и Филиппополя…

Обдумывая все до мельчайших подробностей, советуясь со своими генералами и командирами соединений, Гурко не забывал и того, что переход связан с физическим и психологическим напряжением. Солдатам придется на руках нести орудия и зарядные ящики, а спустившись с гор, опрокинуть врага, разгромить его. Но Гурко убежден: гвардия, которую он поведет через Балканы, преодолеет эти трудности…

А еще Иосиф Владимирович уверен: ему помогут местные болгары.

В Орхание Гурко остановил коня у маленькой, врытой в землю церквушки, больше напоминавшей часовни, какие стоят в центральной части России, сошел с лошади.

Передав повод денщику и сняв папаху, вошел в храм. Горела свеча перед образами. Иосиф Владимирович перекрестился. В памяти предстала небольшая церковь в его могилевской деревне… Очнулся от тихого участливого голоса:

— У господаря генерала есть заботы?

Перед Гурко стоял старик священник в черной, потертой рясе, с медным крестом на груди и бархатной скуфейке, из-под которой выбивались седые волосы.

— Святой отец, — Гурко поцеловал жилистую руку священника. — Я к вам со своими заботами.