А еще через день за обедом, когда стайка московских журналистов собралась вокруг Рустама и заливала свое подобострастие розовым «Крюгом», помощница банкира принесла главное в Италии спортивное издание Gazzetta dello Sport. Там соревнованиям в Порто Ротондо посвящалась целая страница. Разъяснялись хитроумные правила, описывались ходовые характеристики гоночных лодок, улыбался на фотографии, поднимая кубок над головой, победитель Рустам Тарико, про которого сказано было, что он возрождает забытую на Сардинии морскую жизнь. Журналисты передавали друг другу газету и кивали с пониманием. Каждый готовился написать в свое издание про Рустама Тарико, который здесь, в Средиземноморье, практически свой.
Из сидевших тогда за столом итальянский знали я и Рустам. Но и прочие журналисты были не безъязыкие: по аналогии с английским или французским в состоянии были разобрать поверх газетной полосы заметную надпись «На правах рекламы». Но Рустам молчал об этом, и мы все молчали.
На самом деле Тарико прекрасно понимал, что никакой он здесь не свой. Что никакой морской жизни на Сардинии отродясь не бывало, поскольку остров населен скотоводами, а не моряками. Что северный берег, бедный пресной водой, вообще пустовал, пока в 60-е годы не пришли арабские нефтяные нувориши и не понастроили искусственных вилл и искусственных улиц с бутиками. Что Гвидо Капеллини нанят за деньги. Что владельцы спортивных лодок согласились участвовать в соревнованиях, потому что Рустам взял на себя оплату морских развлечений днем и банкета в Порто Ротондо вечером.
Полагаю, Рустам это понимал. Как и то, что здесь, на Сардинии, праздник вокруг синьора Тарико секунды не длился бы, перестань синьор Тарико платить за эту самую секунду.
Более того, полагаю, что Рустам, в отличие от своей клиентелы, понимал и другое: праздник устроен не ради натурализации Рустама Тарико в Италии, но ради продолжения и развития той Игры, которая ждет Рустама в Москве на Рублевке. Стать своим в Европе или Америке практически невозможно. Все равно останешься богатым русским, кем-то вроде Пиноккио, за которым вечно гоняются Лиса и Кот. Но дома, на Рублевке, можно стать заметно сильнее, если значительное число игроков поверят в твою европейскость, в то, что там, в Европе или Америке, у тебя дом, счет в банке, футбольный клуб, отель, музей, ресторан или вот — популярные гонки на скоростных морских лодках.
Европейцы удивляются: зачем это русские богачи ведут себя в Европе так заметно? Для чего, например, рублевские жители покупают автомобиль «Феррари» и попадают на нем в аварию на Английской набережной в Ницце? А ответ прост: для того чтобы их европейскую жизнь заметили. Причем издалека, с Рублевки, где разворачивается захватывающая и захватившая их Игра.
17. Попасть в Европе в аварию, а еще лучше — попасть ненадолго за нарушение правил дорожного движения в монакскую тюрьму — это тоже атрибут Игры, который засчитывается на далекой Рублевке. И тут имеет значение, на какой машине попасть. Не на арендованном же «Опеле». Французским полицейским, недотепам, все равно. Хоть на велосипеде нарушь правила. Но не все равно на Рублевке. Тут за маркой и цветом автомобиля следят пристально — атрибут. Цвет и марка автомобиля многое могут рассказать о хозяине. А могут и соврать.