– Ну, так что будем делать насчет свадьбы? – спросила Женина мамаша.

Ковальчук из седьмого «Б» встал на ворота, попрыгал на месте.

– Я – Пумпидо!

– Ты – Пум-пидар, – сказал Гурон.

Остальные пацаны заржали. На школьном дворе собралось человек десять пацанов из нашей школы и Гурон с Немцем из двадцать восьмой.

– Ну что, побьем пенальти? – предложил Гурон. – Пусть он остается на воротах, раз хочет, а мы по очереди бьем ему. С трех раз. Кто не забивает ни одного – сразу вылетает, остальные выходят в полуфинал, потом – в финал, типа…

– И каждый придумывает страну, – сказал Щерба. – Я буду за Бразилию.

– Раскатал губу, конечно. – Гурон ухмыльнулся, поглядел на Щербу. – Я тоже хочу за Бразилию…

– Поздно. Кто не успел, тот опоздал…

– Ладно, я за Аргентину… Кто еще за кого?

Я взял в руки мяч, подошел к «точке», прочерченной камнем на земле. Все поле было вытоптано, только за воротами остался кусок зеленой травы.

– Какая страна? – крикнул Гурон.

– Испания…

– Вылетела уже твоя Испания… Или нет? Херня, сейчас точно вылетит…

Я отошел подальше, разбежался, ударил – получилось прямо под мяч и несильно. Мяч прошел по дуге и прилетел прямо в руки Ковальчуку. Он схватил его и запрыгал от радости, как будто снял сильный удар.

Гурон сидел за воротами, листал общую тетрадь в серой обложке, ухмылялся. Я подошел, спросил:

– Что у тебя там?

– Тебе еще рано такое читать. «Кроме детей до шестнадцати лет»… – Он заржал.

– Ладно, дай малому – путь своего лысого погоняет… – Немец висел на турнике, во рту дымилась сигарета.

– А может, у него уже не лысый? Откуда ты знаешь? – сказал Гурон. – Ладно, все это херня. Что оставишь в залог?

– Ты сначала скажи, что там такое. А то, может, мне и не надо…

– Надо, малый. Это всем надо. Почитаешь, подрочишь, потом будешь за девками бегать, просить чтобы дали засадить… А они тебя на хер пошлют… И к пацанам вроде нас…

Немец и Гурон заржали.

– Могу часы оставить. – Я расстегнул браслет, снял с руки свой «Восток».

– Часы, конечно, говно, – сказал Гурон. – Зато браслет – ничего… Ладно, дам тебе на два дня – мне ее Немец только что притаранил. Сам еще толком не читал…

Я отдал Гурону часы, взял тетрадку.

– Ну что, будем сегодня в футбол? – крикнул он. – Давайте тогда делиться…

Над дверью горела запыленная лампочка. В трубах шумела вода. Кто-то – вверху или внизу по нашему стояку – громко кашлял. Я сидел на унитазе читал рассказ из тетрадки Гурона:

«Он вышел из нее. Струйка малофьи брызнула на простыню».

Я спустил трусы и синие спортивные штаны, потрогал, сжал. Я ни разу не видел, как дрочат, но сразу понял, как надо. После нескольких движений стало приятно. Я задвигал рукой быстрее. Вытекло несколько капель чего-то мутного, белого. Я продолжал дрочить. Резко ударил кайф, в глазах потемнело. Сопля малофьи протекла по двери, крашенной белой краской. Двигать рукой стало больно. Я оторвал от рулона туалетной бумаги, вытерся, бросил бумажку в унитаз, смыл. Вверху или внизу кто-то снова кашлянул. Я встал ногами на унитаз, положил тетрадку на бачок и вышел из туалета.

– Что ты сидел там так долго? У тебя что, живот болит? – крикнула из спальни мама.