Людка молча поглощала еду в плохом настроении, потом шла в туалет и возвращалась в хорошем - легкая, лукавая, оживленная.
- Мам... - обращалась она к Ирине.
Ирину коробила простонародная манера называть свекровь мамой. Ну да ладно.
- У нас на первом этаже есть сосед - алкаш Димка Прозоров.
Ирина отметила, что Прозоров - аристократическая фамилия. Может быть, Димка - опустившийся аристократ.
- Так вот, у него трехкомнатная квартира, он ее может обменять на двушку с доплатой.
- Какую двушку? - не поняла Ирина.
- Ну на нашу. У нас же две комнаты. А будет три. У каждого по комнате. Вам с Алей - одна. Нам с Сашей - спальня. Максиму - третья.
- А телевизор где? - спросила Ирина.
- У вас. Не в спальне же.
- Значит, мы будем ждать, когда вы отсмотрите свои сериалы? У ребенка режим.
- Да ладно, мам, - миролюбиво сказала Людка. - Разберемся, ей-богу. В трех же лучше, чем в двух...
Людка поднялась и опять пошла в туалет. Оттуда вышла разрумянившаяся, раскованная, как будто сняла себя с тормоза.
Ирина представила себе квартиру алкоголика. Туда просто не войдешь.
- А какая доплата? - спросила Ирина.
- Пять тысяч. - Людка вытащила из сумочки дорогие сигареты.
- Чего?
- Чего-чего... Ну не рублей же.
- Долларов? - уточнила Ирина.
- Ну... - Людка закурила. Это был непорядок, в доме дети, но Ирина смолчала.
- А он что, один в трех комнатах? - удивилась Ирина.
- У него семья, но они сбежали. - Людка красиво курила, заложив ногу на ногу. Ноги в капроне поблескивали.
- Сбежали, но ведь прописаны, - резонно заметила Ирина.
- Пропишутся в нашей. Мы же их не на улицу выселяем. Мы им двухкомнатную квартиру даем. В том же подъезде. Привычка тоже много значит...
Пять тысяч доплата - размышляла Ирина. Тысяча - на ремонт. Итого шесть. Значит, она с ребенком остается без единой копейки. Заболеть - и то нельзя. А впереди - одинокая больная старость. Старость - всегда одинокая и больная, даже в окружении детей.
- Нет у меня денег, - отрезала Ирина.
- Да ладно, мам... Вы квартиру продали. У вас больше есть.
Откуда она знает? Наверное, Алечка проговорилась. Алечка, как старушка, везде сует свой нос. А что знают двое, знает свинья. То есть Людка.
- Не дам, - отрезала Ирина. - Мне пятьдесят лет. И оставаться с голым задом я не хочу.
- Мам... Ну вы ж приехали... Вы ж живете. Я ведь вас не гоню. Почему не вложиться? Внести свою долю в семью.
Ирина вырастила сына, Людкиного мужа. Это и есть ее доля.
- Слово "нет" знаешь? - спросила Ирина.
- Ну ладно... На нет и суда нет, - философски заметила Людка и удалилась в туалет.
Оттуда она не вышла, а выпала. Головой вперед.
Ирина стояла над ней, не понимая, что же делать. Людка была громоздкая, как лошадь. Ирина затащила ее на половик и на половике, как на санях, отвезла в спальню. Дети бежали рядом, им было весело. Думали, что это игра.
Потом они втроем громоздили Людку на кровать. Максим снимал с нее обувь. Алечка накрывала одеялом.
Дети по-своему любили Людку и не боялись ее.
Ирина решила проверить туалет и нашла в сливном бачке бутылку водки. Ей стало все ясно: вот откуда Людка черпает хорошее настроение.