Ирина заметила, что он не пьет, а именно мечет - одну за другой. Научился. Еще Ирина видела, что он заматерел, расширился в плечах, стал похож фигурой на Володьку, но выше ростом.

Семья накинулась на закуски. Максим ел не вилкой, как положено, а столовой ложкой, чтобы больше влезало. Ирина подвинула ему вилку и шлепнула по руке. Она не любила Максима за то, что он был похож на Людку. Копия. Те же мелкие глазки и воробьиный носик. Ей было стыдно сознаться даже себе самой, что она недолюбливает своего внука. Алю любила до самозабвения, а к Максиму - никакого чувства. Как к чужому. Людка это видела и обижалась: мало того, что приперлась с ребенком и теперь в двух комнатах живут пять человек. Общежитие. И плюс к общежитию она не любит Максима и позволяет себе это не скрывать. Устанавливает свои порядки на чужой территории. И Людка, хозяйка дома, должна все это терпеть...

Но сейчас ей было весело, впереди предстояла реальная выпивка, закуска и десерт - торт с розами.

Ирина не любила шампанское, у нее начиналась отрыжка. И тяжелые масленые торты, бьющие по печени, она тоже не ела.

Ирина поднялась из-за стола и пошла на кухню. На кухне всегда есть дела: шкварчала в духовке утка. Ирина отворила дверцу духовки. Жар пахнул в лицо.

"Заработает... - думала Ирина. - Когда это он заработает? Десять лет уйдет. Вся молодость будет пущена на заработки. Копить... Во всем себе отказывать... А жить когда?"

В кухню вошла Снежана. Остановилась молча.

- Он тебе не нравится? - тихо спросила Снежана.

- При чем тут я, - удивилась притворно Ирина. - Тебе жить.

- Вот именно, - твердо сказала Снежана. - Я тебя очень прошу, не вмешивайся. Хорошо? Если он тебе не нравится, мы не будем сюда приходить.

Значит, Снежана готова была обменять мать и дочь на чужого нищего мужика. Она пришла договариваться, чтобы бизон не вытаптывал ее пшеницу.

Ирина выпрямилась, смотрела на Снежану. Тот же черный костюмчик, в котором она пять лет назад сидела в аэропорту. Другого так и не купили. Тот же кошачий ротик, встревоженные полудетские глаза. Все это уже было... Этот урок уже проходили.

Ирина обняла дочь, ощутила ее цыплячьи плечики.

- От тебя уткой пахнет, - сказала Снежана, отстраняясь. И это тоже было у Ирины с ее матерью. Только тогда пахло капустой...

Ну почему самые близкие, самые необходимые друг другу люди не могут договориться? Потому что Россия - не Азербайджан. Там уважают старших. Старший - муаллим, учитель. А здесь - старая дура...

У Людки было два настроения: хорошее и плохое. Людка работала в парфюмерном отделе большого универмага. За день уставала от людей. Приходила домой в плохом настроении: хотела есть и ревновала Сашу. Ей казалось, он всем нужен. Стоит на базаре, как на витрине, и любая баба, а их там тысячи, может подойти и пощупать ее мужа, как овощ. Саша казался Людке шикарным, ни у кого из ее подруг и близко не было такого мужа. И когда кто-то говорил о Саше плохо, она радовалась. Значит, кому-то он может не нравиться. Меньше шансов, что уведут.

Людка возвращалась домой никакая, садилась за стол. Обед уже стоял, накрытый чистой салфеточкой. Так Ирина ждала когда-то Кямала. А под салфеточкой - фасоль, зелень, паштет. На сковороде - люля-кебаб из баранины. У Ирины была азербайджанская школа - много зелени и специй. Бедная Людка никогда так не питалась. Ее повседневная еда была - яичница с колбасой и магазинные пельмени.