— Зачем тебе сетчатые трусы? 

— Они одноразовые. Господи, Карина, ты можешь не спрашивать! — закричала я, мозг постепенно начал приходить в норму, рассеивая шоковое состояния. — У меня все белье насквозь мокрое. 

— На. — Подруга протянула мне нужные средства гигиены, а я поспешила в душ, пока не приехала скорая и пока меня еще не совсем сильно скручивало от схваток. Нужно было помыться и подготовиться.

К тому моменту, когда я приехала в клинику, перерыв между схватками дошел до двадцати минут, а болевые ощущения все нарастали.

Карину со мной не пустили, Глеба я так и не увидела. Нужные процедуры подготовки прошли как в тумане. Еще и врач, совершенно незнакомый, уложил меня на кушетку, прикрепил кучу датчиков к животу, записывая КТГ, поставил капельницу и сказал лежать. 

А я не могла лежать. Лёжа схватки были больнее. 

— Какое-то издевательство! Дайте мне встать.

Только вот никто так и не появился на мой окрик. Видимо, до врача, кстати мужчины, еще не дошло, что тут должны быть роды по высшему разряду. Нет, я не успела так испортиться, просто не сомневалась, что Глеб заплатил им кучу денег. 

— Глебушка, — простонала я, ловя очередную схватку.

В это момент прибежал мужчина-врач с выпученными глазами и начал вокруг меня семенить. 

«Аха, — мстительно подумала я, — все же донесли до него». И тут же сжала зубы, чувствуя, как огненная волна проносится по позвоночнику к пояснице, затем сжимает низ живота так сильно, что даже дышать на пару секунд становится трудно.

Нужно как-то правильно дышать, только вот я совсем не помнила как. Когда от меня отключили капельницу, я сама сняла датчики КТГ и медленно встала. Не успела я и пары минут походить по палате, как меня опять уложили на койку и обратно пристегнули датчики. 

В полубессознательном от боли состоянии я услышала, что у ребенка начинает замедляться сердцебиение. Врач постоянно спрашивал, чувствую ли я потуги, потому что раскрытие полное, надо рожать. 

А я была словно не здесь и не сейчас. 

С Мариной все не так было. Господи, не так.

На родовое кресло меня положили, не снимая с меня датчиков аппарата КТГ, чтобы контролировать сердцебиение. 

А потом начался ад. Самый настоящий. 

У меня совершенно не было сил. Я не понимала, что не так, но я никак не могла вытужить своего ребенка. Я хорошо помнила, что Марину родила на второй же потуге. А сейчас я уже давно сбилась со счета, у меня была третья или четвертая схватка, а значит, и потуг было около десяти. А ребенок все никак не появлялся на свет.

Когда я на мгновение словно вынырнула из марева боли, мне начали подсовывать какую-то бумагу на подпись.

«Сволочи!» — отметила я на краю сознания, но все равно подписала. Выхода не было. 

Сашу начали тянуть какой-то присоской. Адова вещица, как и мои роды. А когда мой малыш, такой синий, почти фиолетовый, наконец-то появился на свет и закричал, на макушке у него была огромная шишка, размером чуть ли не с половину его головы. Сына положили мне на грудь, я крепко прижала ладонью к себе маленькое грязное тельце и окончательно потеряла связь с реальностью, провалившись в пугающую и затягивающую темноту.