— Мне стало плохо на похоронах, да? — глухо спросила она.

Не у меня спросила! У Карины. 

— Лесечка, о каких похоронах ты говоришь? — вкрадчиво произнесла Карина и опустилась на корточки рядом со мной, беря Олесю за руку.

— Бабушкиных, — сглотнув, ответила моя жена, и, судя по ее печально-растерянному виду, это было что угодно, но не шутка.

— А когда у нас были бабушкины похороны? — кашлянув, поинтересовался у Карины, но взгляда от жены не отрывал. Леся была растеряна.

— Два с половиной года назад, — шепнула Карина и тут же присела на край кровати, тогда как я все же не сдержался и очень некультурно выругался, выпрямившись. — Ты только не волнуйся, Лесь, хорошо? — продолжила шептать Карина.

— Что значит два с половиной года назад? — Леся начала приподниматься, чтобы сесть, но я ее тут же остановил.

— Тебе нельзя сейчас сидеть. — И уже более размеренно продолжил: — У тебя там швы.

— Где? — Олеся нахмурилась, словно прислушиваясь, а затем огляделась. — А почему здесь люлька? Боже, где мы? И кто это? — спрашивала она у Карины, но смотрела во все глаза на меня, причем в ее взгляде было больше интереса, чем испуга, что уже хорошо.

— Так, — провел пальцами по волосам, — это, наверное, из-за травмы. Сейчас я позвоню врачу, и он все исправит. Начнешь наконец-то пить нужные таблетки, и все будет хорошо, — чуть повысил голос и тут же осекся: — Прости, — натянуто улыбнулся, когда поймал ее странный взгляд. 

Я и раньше-то не всегда понимал, что творилось в ее голове, а сейчас это вообще стало настоящей задачей на смекалку.

— Карин? — протянула Леся.

В трубке раздались гудки, и я вышел из палаты. Врач ничего нового мне не сказал, кроме того, что это последствия отсроченного действия и они могли произойти как и на фоне родов, так и просто в любой день. Нужно пройти полноценный курс лечения и только потом что-то об этом говорить. Но все же, когда у человека случается провал в памяти, по наблюдениям ученых, у него память восстанавливается намного чаще, чем у тех, кто забывал практически все. Хоть что-то. 

И не нервничать. Лесе ни в коем случае нельзя нервничать? Но как тут не нервничать, когда горе о смерти бабушки для нее еще так свежо.

Когда я вернулся в палату, в помещении стояла давящая тишина, мне начало казаться, что я слышал гул собственного сердца, отражающегося от стен эхом. На самом деле оно просто быстро и сильно билось в груди, отдавая в виски. Но общую ситуацию это никак не меняло, а она была плачевной.

— Леся, все поправимо, — начал я с порога, — тебе просто наконец-то нужно пропить нормальные таблетки, а не их слабые и неэффективные заменители. Врач сказал, ты сразу все вспомнишь. 

Да, приврал. И нисколечко не жалел. 

— Но как же она будет кормить? 

— Не будет. 

— Как это не буду? — ахнула Леся. — Я всегда мечтала, что буду долго кормить своего ребенка. По максимуму.

— Именно это ты и делала с Маришей, так что, считай, свой гражданский долг выполнила.

— У нас что, есть еще один ребенок? — Олеся округлила затуманенные слезами глаза, я кивнул, а она продолжила ход своих мыслей: — Получается, я забыла не только мужа и беременность, но и своего ребенка?