— Ты отдыхать здесь, вечером господин скажет, мы тебя подготовить и отвести к господину.
С чувством исполненного долга женщина удалилась, закрыв за собой дверь. Замок в замочной скважине провернулся отчетливо. Видимо, Сасави более консервативен в том, что касается замков и дверей. А что значит «приготовить»? Разве не этим они занимались целых два часа? И что делать мне, раз сегодня меня собирается использовать этот мерзкий тип?
Конечно, мне приходило в голову, что это рано или поздно случится, что мне не избежать секса, находясь в теле девушки. Я даже смирился с этой мыслью, аргументировав, что тело все равно не мое и трахать будут не меня. Часть внутреннего «я» была против такого варианта, вторая часть каждой клеточкой эрогенных зон томилась в ожидании. Но секс с этим мерзким человеком, который внушал отвращение, на фоне которого даже Абдель-Азиз казался приемлемым вариантом…
Конечно, будь у меня возможность выбора, я выбрал бы Бадра, молодого, симпатичного и человечного. Но двое мужчин, что домогались меня, были один противнее другого. Неудачный побег, поимка, избиение, ночь в помещении, напоминавшем сортир, практически сломили меня: вероятность секса рассматривалась как зло, но неизбежное зло. Я вспомнил, как прилагал усилия, ухаживал, чтобы пробудить в девушке ответное желание. Здесь все было иначе: тебя моют, сушат, потом отводят туда, где ты должен развести ноги и принять в себя ненавистного человека. Интересно, много ли женщин думают так же, ложась с нелюбимыми? И вообще, о чем думает женщина, готовясь к сексу? Я, например, думал лишь о том, как не сорваться, когда этот извращенец прикоснется ко мне, как спрятать презрение и ненависть, чтобы сохранить свою жизнь. Жить хотелось как никогда раньше, я был слишком молод, чтобы умирать на чужбине в чужом теле.
До самого ужина меня не беспокоили. Женщины вновь смотрели, как я уничтожаю еду, негромко переговариваясь. Они сделали вывод, что меня не кормили несколько дней, и умиленными взглядами провожали каждый кусок, отправляемый в мою ненасытную утробу. Я продолжал есть, когда одна фраза заставила меня насторожиться:
— Господин наиграется с ней, потом ее отдадут охранникам, чтобы они порезвились перед тем, как ее убить. Считая, что не знаю арабского языка, женщины свободно говорили в моем присутсвии.
Рука с кофе застыла на полпути: значит, в любом случае меня ждет смерть. Тогда какого хрена я должен ублажать этого педераста, стараясь ему понравиться? Дождавшись момента, когда взгляды женщин отвлеклись от меня, я, сунув в рукав небольшой столовый нож из серебра: умирать, так с песней. Запомнишь ты у меня, сука, брачную ночь с Зеноби.
На мое счастье, женщины не заметили пропажу ножа и, вернувшись через час, объявили, что господин ждет меня через два часа. Подготовить для господина — означало заново нанести макияж, сделать педикюр и маникюр, нанести татуировку по телу хной. Кстати, смотрелось шикарно, мне дали полюбоваться в зеркало. Причудливый узор начинался от шейных позвонков и расходился по линии ягодиц, смыкаясь в районе пупка. Затем меня натерли благовониями так, что мне самому хотелось чихнуть. Заставили снять белье (конечно, господин не должен утруждать себя такими мелочами) и надели широкое легкое платье из льна, через которое неплохо просвечивало моя фигура.