– Если ты меня действительно любишь, ты останешься, – возразил он, но тихо.

– Нет. Я люблю тебя и потому должна уйти.

– Куда?

– Ронни Бантер предложил мне прежнюю работу в «Бантер и Теобальд». Так я смогу хоть как-то защитить интересы Кэтрин в доверительном фонде.

– Ты когда-нибудь вернешься?

– Сомневаюсь. – Она не таясь заплакала, но продолжала говорить сквозь слезы. – Я не могла себе представить, что бывают такие мужчины, как ты. Но быть с тобой – все равно что жить на склонах вулкана. Один склон освещен солнцем. Он теплый, плодородный, прекрасный, и там безопасно. Он полон любви и смеха. – Джо осеклась, подавила рыдание и продолжила: – Другой твой склон вечно в тени и полон страшных явлений – ненависти и мести, гнева и смерти. И нельзя знать заранее, когда на этом склоне произойдет извержение и уничтожит и себя и меня.

– Если я не могу удержать тебя, хотя бы поцелуй меня перед уходом.

Но она снова покачала головой.

– Нет, если я поцелую тебя, это ослабит мою решимость и мы навсегда станем обузой друг для друга. Этого нельзя допустить. Мы никогда не были предназначены друг другу, Гектор. Мы уничтожим друг друга. – Она снова глотнула воздуха, потом заглянула в самую глубину его глаз и сказала: – Я верю в закон, а ты веришь, что ты и есть закон. Я должна уйти. Прощай, любовь моя.

В глубине души он знал, что Джо права.

Она повернулась к нему спиной и вышла. Негромко притворила дверь. Он вслушивался в последние звуки ее ухода, но в доме было тихо.

Слышно было только, как Кэтрин допивает остатки из бутылочки. Гектор посмотрел на нее и тихо сказал:

– Остались мы с тобой вдвоем, малышка.

Кэтрин выплюнула соску. Подняла маленькую пухлую розовую руку и коснулась единственной слезы на его лице. Она никогда такого не видела, и глаза у нее были огромные и полные удивления. Она тихо, но внятно сказала:

– Хороший дядя, баба.

И Гектор испугался, что у него разорвется сердце.