– Вась, уймись, – не понял моих надежд Гаранин.

Я уже было набрала воздуха, чтобы задать еще какой-то вопрос и продолжить дергать мужчину, но тот опять разрушил все планы неожиданным поступком. Он молча подгреб меня к себе одной рукой, уложив на бок и устроив так, как ему было удобнее.

От неожиданности я опешила и лишилась дара речи, замерла под тяжелой рукой. Однако полковник больше не издал ни звука, а спустя несколько секунд и вовсе задышал спокойным, медленным дыханием крепко спящего человека.

Я же еще долго лежала, тараща глаза в плотный желтоватый сумрак. Слишком мало устал разум, чтобы быстро уснуть, и слишком сильно меня сейчас занимали непривычные телесные ощущения.

Звук ровного дыхания где-то у затылка, тепло и тяжесть слегка придавившего жилистого, твердого тела. Рука поперек талии. Запах. Странное дело, Гаранин целый день где-то шастал, потом пренебрег водными процедурами, и вроде бы пахнуть от мужчины должно было противно. Но запах не просто не раздражал, он казался приятным.

Какая низкая непоследовательность и переменчивость с моей стороны! Буквально несколько дней назад вместе со всеми коллегами смеялась над станционными анекдотами про черного полковника, относилась к нему с пренебрежительным снисхождением, забывала здороваться при встрече. А стоило попасть в беду – и сразу начбез стал казаться отличным мужиком. И надежный-то он, и двигается красиво, и лежать в его объятиях тепло и уютно…

От того, чтобы заговорить об этом и попросить прощения за поведение на станции и свои прежние нехорошие мысли, удерживала уверенность: Гаранин в лучшем случае отмахнется, а то еще посмеется над глупостями, которые от безделья лезут мне в голову. Ему явно было плевать, что думал о нем гражданский персонал «Черного лебедя». И от этого стыд только усиливался.

С этими мыслями я в итоге и забылась рваным поверхностным сном. И сквозь сон – а может, во сне – почувствовала, как зашевелился полковник. Приподнялся на локте, ладонь другой руки скользнула по моему боку вверх, к плечу. Кончики пальцев едва ощутимо пригладили торчащие короткие прядки над ухом – осторожно, словно ежовые иголки. Потом совсем уже неуловимое прикосновение к виску – и постель слегка спружинила, когда Гаранин откатился в сторону, чтобы встать.

Сквозь сон я слышала – или, скорее, ощущала, потому что двигался начбез очень тихо – как мужчина ходит по комнате, как шумит за стеной вода. Потом, кажется, опять провалилась в глубокий сон, потому что момента ухода полковника не заметила.

Спросонья не сразу поняла, что потревожило меня в очередной раз. Но запоздало, по утихающей дрожи кровати, догадалась, что это был новый толчок землетрясения, и сна не осталось ни в одном глазу.

Пару мгновений полежала, настороженно прислушиваясь к миру, но так и не дождавшись изменений, решительно встала. Нужно подготовиться к уходу, а значит – запасти еду, собрать немногочисленные вещи, поудобнее упаковать гаранинскую броню. Сделаю-ка я это сразу. Вдруг ход, который пошел проверять Захар, окажется совсем коротким? Вряд ли, конечно, но ничто не мешает понадеяться на это и собраться заранее.