…Горячо, мокро, скользко, туго! Воткнуться в этот рот членом… Мои веки медленно смыкаются от очень явственной и чувственной картинки, как я впиваюсь в ее губы. И я настолько детально ощущаю её вкус и мягкость губ… упругий дразнящий язык…

— Серёжа?.. — всматривается в мои глаза.

Оооо!.. Еще скажи так!

— Сергей? Вы не можете повторить?

Ты чего потёк, Зольников?.. Приём, блять!

Прячу улыбку.

— Можно еще раз?

— «Пять перепёлок приятно пели, плотно пообедав».

— Пять перепелок приятно пели… плотно пообедав!

Мой желудок, вдруг очнувшись, урчит.

— Вы голодны? — распахивает глаза Анастасия. — Вас не покормили?

— В себя пришёл только после обеда, — развожу руками.

— Не вставайте, — давит на плечи, укладывая, — вдруг Вам нельзя, я анализы Ваши не видела. А ужин сейчас как раз привезут! Вы покушайте, а потом мы продолжим.

— Не хотелось бы Вас так поздно задерживать.

— А я в ночную смену.

— Мм…

Чудесно!

— А можно мне капельницу с физраствором и глюкозой?

— Зачем? — удивлённо.

Вывести всю эту херь! Я хочу свою эрекцию обратно!

Наклоняется над моим лицом, оттягивает веко, рефлекторно уворачиваюсь.

Достаёт из кармана стальную ручку.

— Следите взглядом за кончиком… — водит из стороны в сторону, ближе дальше, сосредоточенно следя за моим взглядом. Пальчиками словно нечаянно упираясь мне в голую грудь. Слушает мой пульс, поглядывая на секундомер.

— Тахикардия… странно.

Еще бы… Нихрена странного!

Тыкает острым стержнем ручки в подушечки пальцев.

— Чувствуешь?..

— Чувствую… — шепчу я, не отводя взгляда от ее губ. — Но хотелось бы чувствовать лучше. Родинка у Вас… Анастасия… — не удержавшись, коротко провожу пальцем по её лицу.

И неожиданно приходят какие-то строки.

— «Мне хочется кофе… объятий… и синего моря… на кухне сидеть о политике споря…»

Растерянно выпрямляется.

— Вспомнилось, — пожимаю плечами. — Откуда — припомнить не могу.

— Ужин, — заходит медсестра с подносом.

Анастасия отводит от меня взгляд.

— Тамара Львовна, новую пижаму Сергею Алексеевичу принесите.

В дверях натыкается на мед брата или, может, врача. В его руке стойка с капельницей.

— А это что? — смотрит она на пакеты с лекарством, закреплённые вверху.

— Григорий Васильевич назначил.

— Оставь здесь, я сама поставлю, мы еще не закончили.

Выходит…

Насилую свой организм, заставляя себя игнорировать тошноту и доесть пресную овсянку до конца. И компот, да… Как они это пойло делают? Рецепт что ли особенный какой? Вроде бы изюм, яблоки… Сложно же гадость сварить! Но есть умельцы. Последний раз такое в армии пил.

А жидкости мне нужно побольше, чтобы вывести всю эту дрянь. Медсестра забирает поднос.

— Тамара Львова, не сочтите за наглость. Угостите, пожалуйста еще чаем.

— Ох…теин в чае, Сергей Алексеевич. Вам, наверное, много нельзя. Полкружечки, если только…

— Спасибо большое!

После ужина силы немного восстанавливаются. Но мышцы все равно одеревеневшие и непослушные.

— В третью пижаму принесите!

Вздрагиваю, слыша голос Анастасии.

Переодевшись, присаживаюсь на широкий подоконник. Первый этаж. На окне стальные решетки. Во дворе деревья, несколько скамеек. Широкое старинное крыльцо. Крыло, в котором расположена моя палата под углом к основному корпусу. Высокий сплошной забор по периметру из серых совдеповских бетонных плит.