Но заходит Настя одна, открывает шкаф, сдергивает с вешалки галстук и разворачивается, чтобы выйти с ним.

Встречаемся взглядами. Вскрикнув, хватается за сердце. Округляет испуганно глаза.

— Настя! Я очень тороплюсь! — кричит ей Муратов снизу.

Подношу палец к губам, показывая ей «тихо». Стреляю взглядом на выход.

Каблучки чуть несинхронно стучат, как будто Настя сбивается с шага.

Скидываю пиджак. Сажусь на кровать и падаю на спину, закрывая глаза. Целая ночь у нас…

Ну, если ты за ночь из неё исповедь не вытрахаешь, Зольников, грош тебе цена, как любовнику. И как следаку — тоже.

Оттягиваю галстук, расстегиваю пару пуговиц на груди. Потом — на рукавах. Подворачиваю повыше.

Через несколько минут слышу снова каблуки… Потом чувствую её взгляд.

— Уехал?

— Уехал…

Близко. В метре от меня. Распахиваю глаза.

— Иди ко мне.

— Серёжа… — сглатывает она тяжело.

Рывком присаживаюсь. Мой взгляд скользит по пышной газовой юбке.

— У тебя огромный выбор женщин. Ты можешь взять любую. Зачем ты?..

— У меня, действительно большой выбор, Настя. И именно поэтому меня не устраивает любая. У меня был выбор, я выбрал. Теперь нет выбора у тебя.

— А если я не хочу? — срывается ее голос.

— Мм… Муратова хочешь? — зло и скептически ухмыляюсь.

— Это не касается тебя!

— Ты забыла добавить «Любимый», чтобы услышать сама, какую дичь ты говоришь.

— Не любимый, — погорячилась я, отводит глаза. — Глеба я люблю…

— Да-а-а? — выбешивает. И моментально во мне просыпается дознаватель, которого я очень не люблю натравливать на женщин. Особенно на свою. Но, блять, просыпается. И я буду сейчас ломать…

— Я видел это видео, Настя, — блефую я, внимательно следя за ее реакцией.

Замирает, лицо бледнеет, дыхание сбивается.

— Какое еще видео?… — растирая горло рукой.

— Ты знаешь какое.

— Нет… — губы дрожат. — Не знаю.

— То самое, которое Муратов изъял из дела, — наугад осторожно прощупываю я.

— Какого дела?

— Твоего… Вернее того, которое должно было быть твоим, — поправляюсь я. — Оно у меня есть, Настя. Глеб Евгеньевич больше не монополист. Что будешь делать?

Ложась спиной на стену медленно сползает вниз. Юбка пышным облаком расползается по серому ковру.

Попал…

Встаю, делаю шаг к ней. Смотрю снизу вверх.

Поднимает пустой взгляд.

— Что вам надо от меня… всем?

— Я — не «все».

— Ну да… — застывает её взгляд в районе моего ремня.

Надо доламывать. А рука не поднимается. Внутренности сжимаются в комок, до тошноты. И я молчу…

Равнодушно скользит по моему телу выше, добираясь взглядом до глаз.

— Настя… я хочу, чтобы ты мне объяснила то, что я там увидел.

— А я… не хочу ничего никому объяснять. Уходите, майор.

— Ты осознаешь, чем это тебе грозит? — продолжаю прощупывать я.

— Да. Мне все равно. Я устала… — закрывает глаза. — Пошёл вон из моего дома.

Её разочарование и отвращение пробивает броню и в кашу разбивает всё у меня внутри. Судорожно втягиваю воздух. Больно…

Куда дальше, Зольников? В другую сторону… Раскачиваем эти качели, пока не слетит, к черту!

— Настя… остановись сейчас в своих интерпретациях.

— Решай все вопросы с Глебом. Рабой двух господ я не буду.