– Отлично шьёшь, – одобрил Понтус. – Это какой шов, «вперёд иголку»?
Расмус глянул на свою работу:
– Не-а, по-моему, это называется «через край»! Хотя я не уверен. Ладно, главное, готово.
Они отнесли сумку обратно в ларь из-под картошки, и Расмус ободряюще похлопал её:
– Интересно, что скажет Альфредо, когда найдёт записку?
Накануне они на всякий случай сняли со склада вывеску, и теперь она лежала в сумке, в старой маминой ступке, в качестве привета: «Если вам снова понадобится подобный товар, обращайтесь в ОАО “Объединённый утиль”, владельцы Понтус Магнуссон и Расмус Персон».
Понтус расхохотался:
– Дорого бы я дал, чтобы посмотреть на его лицо в тот момент! А теперь бежим отсюда!
Ах, почему он не сказал этого раньше? Бежать было уже слишком поздно. В ту же секунду на лестнице раздались шаги. В подвал спускались двое, один из которых произнёс:
– У тебя есть слабые нервы, старина Эрнст, и всегда быть.
Расмус с Понтусом в панике переглянулись. Теперь им точно крышка. И Растяпе. И серебру. Из этих тисков им не вырваться.
Ну пусть что-нибудь случится, подумал Расмус.
И словно в ответ на его мольбы на лестнице послышался грохот. Расмус ухватил Понтуса за плечо:
– Быстро!
Они рванули что было сил, и в тот момент, когда Понтус щёлкнул замком склада «Объединённый утиль», услышали яростный рёв Альфредо:
– Да помогать же мне подняться, Эрнст! Эти ступеньки сделать специально, чтобы люди ломать на них ноги!
Они спаслись в последний момент. И теперь с бьющимися сердцами стояли внутри склада и сквозь щель в стене смотрели, как Альфредо открывает висячий замок, который они закрыли несколькими секундами раньше.
– Теперь ты видеть, Эрнст!
Эрнст что-то злобно буркнул.
– Ты видеть, – повторил Альфредо. – Зря ты сомневаться в крошка Берта. Печать не трогать, никто не трогать.
Глава восьмая
Проснувшись в пятницу утром, Расмус сразу вспомнил: «Сегодня я заберу Растяпу! Не завтра, не на следующей неделе – сегодня! И он снова будет лежать рядом».
Расмус сложил пальцы так, словно хотел погладить Растяпу. Он отлично помнил, какова на ощупь его жёсткая шёрстка. Ладони знали её так хорошо, что, казалось, собака здесь, рядом.
Расмус очень скучал по Растяпе, но уже не тосковал так, как накануне. Теперь он знал, что вечером все несчастья закончатся, и заранее радовался.
Он стоял у окна, одевался и насвистывал. Какой хороший день… правда, дождь. Весь сад был укрыт мягким серым одеялом тумана. На лужайку насыпались яблоневые лепестки, и она тоже была будто под одеялом, только снежным. И какая тишина! Даже дрозд молчал – может, ему не нравился дождь? Правда, Расмус и сам не очень-то любил дождь, но сегодня ему было всё равно – ведь сегодня он заберёт Растяпу.
Жаль только, что нельзя было сказать об этом маме – она чуть не плакала из-за него.
– Он никогда не убегал так надолго, – вздохнула она. – Целые сутки… Куда же он мог подеваться?
Расмус беспечно погладил её по щеке и попытался успокоить:
– Не волнуйся, мама, вот увидишь, он вернётся.
И в школе всё было хорошо. Он умудрился ответить почти на все вопросы, кроме одного, им раздали тетрадки по чистописанию, и там было всего две ошибки, а господин Фрёберг сказал, что, если Расмус Персон начнёт использовать по назначению то, чем наделил его Создатель, он научится отлично считать.