На перемене они с Понтусом стояли в луже на школьном дворе, тихонько перешёптывались и радовались, вспоминая про Растяпу и про сумку в картофельном ларе госпожи Андерссон.

Расмус снова начал жалеть Приккен. Бедняжка, раньше она на всех переменах прохаживалась по двору с Юакимом, а теперь болтается возле гимнастического зала с остальными девчонками, а Юаким стоит неподалёку с какой-то темноволосой девицей, которая начинает хохотать, едва только он откроет рот. Вот балбес, неужели он не видит, что Приккен в сто раз лучше? Не то чтобы Расмус начал присматриваться к девочкам, вовсе нет, но ведь Приккен в своём зелёном дождевике и с волосами, которые от дождя чуть-чуть завиваются на висках, и вправду самая хорошенькая во всей школе! И Юакиму следовало бы это заметить. Вот бы подойти к нему, взять за породистый баронский нос да отвести к Приккен, раз уж она совсем без него не может! В день, когда к нему вернётся Растяпа, все должны быть так же счастливы, как он: и Приккен, и мама с папой – тем более что они ещё не очень старые, – и даже учителя.

Сразу после уроков они с Понтусом побежали на Вшивую горку.

– Я хочу точно знать, когда и где мне его отдадут, – объяснил Расмус. – Мы же можем просто спросить. Не думаю, что они на это разозлятся.

Вшивый рынок стоял мокрый и пустой. Старики и носа не высовывали на улицу, только с интересом смотрели в окна на две фигурки в дождевиках и резиновых сапогах, со всех ног бегущие по лужам явно в направлении аттракционов. И кому охота на аттракционы в такую погоду?

Парк и правда выглядел так печально, как только может выглядеть парк с аттракционами дождливым вечером в пятницу.

Притихшие карусели напрасно ждали желающих покататься – девушки, зазывавшие попытать счастья, стояли с таким видом, точно умирают от тоски, всемирно известный шпагоглотатель Альфредо не выступал. Под барабанящим дождём, утопая в грязи, стояли в кустах сирени вагончики. Весь уют с них точно смыло, они казались грустными и убогими.

– Как в воду опущенные, – заметил Понтус, размётывая брызги на бегу. Под кустами было сыро, тяжёлые от дождя гроздья сирени свисали вниз – стоит только подойти, и обрушится целый водопад.

Дверь в вагончик Альфредо была закрыта, и Расмус нетерпеливо постучал.

– Кто там? – послышался голос Берты.

– Это мы, – ответил Расмус.

Дверь открылась, и на пороге показался Эрнст, тоже как в воду опущенный.

– Ах вот как, вы уже здесь?

Расмус выжидающе смотрел на него:

– Мы только хотели спросить, когда можно забрать Растяпу?

– Да уж, сколько шума из-за этот дворняжка, – заметил Альфредо, сидевший за столом с чашкой кофе. – Ну, заходить, садиться и поговорить. Берта, наливать нашим гости чашечку кофе!

Берта злобно метнула на стол ещё пару чашек, и они послушно сели на лавочку и без оговорок выпили вражеский кофе. Ради Растяпы они не осмелились перечить.

Эрнст сел напротив и с недовольством уставился на них – гости ему явно не нравились.

– Ничего страшного, – сказал он. – Нам всем приходится ждать, да ещё в этой убогой старой крысоловке, ждать, пока всё не взорвётся к чёртовой матери!