Наверху лестницы стояли два стража в белом, с невозмутимыми лицами. Увидев Гласс, они кивнули – почти что с уважением – и расступились, пропуская ее.

Гласс выдавила улыбку и пошла дальше вместе с Марго. Они добрались до просторной комнаты. Обгоревший цементный пол устилали плетеные коврики, а посередине стояла кровать с балдахином. В углу горел в импровизированной печи огонь. Дым уходил в металлическую трубу и поднимался в ночное небо.

Комната показалась Гласс удивительно красивой, и в ней было много роскошных вещиц. Потом Гласс вспомнила, что все это, скорее всего, краденое. Кто потратил много часов, вывязывая красное шерстяное покрывало, лежавшее на кровати Сорен? Гласс что-то не заметила, чтобы в крепости ткали или пряли.

Не успела она разглядеть все остальное, как Марго втолкнула ее в соседнюю маленькую комнату. Там стояла такая же койка, как в их норе, но был еще и маленький умывальник, а на полу лежал теплый коврик. На стене даже висело маленькое потрескавшееся зеркало.

Разглядев себя, Гласс пришла в ужас. Она сто лет не видела собственного отражения. Она казалась такой тощей, усталой… такой грустной. Она погладила трещину на зеркале, как будто ожидая, что ее отражение от этого расплывется и исчезнет.

Марго смерила глазами жесткую белую сорочку Гласс.

– Ты помельче Дары. Придется ушить ее платье. А пока можешь носить старую форму.

Она бросила на кровать белое платье Гласс. Гласс удивилась – она не заметила, как Марго рылась в ее вещах.

– А кто такая Дара? – Гласс обняла себя за плечи.

– Бывшая служанка Сорен, – коротко объяснила Марго. – Теперь ты займешь ее место. – Она прищурилась, глядя на Гласс. – А она была похожа на тебя. Умная. Нахальная.

Гласс не уловила сарказма Марго, но у нее возникли всякие неприятные подозрения.

– А что случилось с Дарой? – она терзала в пальцах швы ночной рубашки, ожидая ответа.

– Она ушла выше, – раздался голос сзади.

Гласс повернулась и увидела, что в дверях стоит Сорен, тонкая и высокая. Она слегка улыбалась.

– Ушла выше? – осторожно спросила Гласс. Может, тут так называют смерть?

Вместо ответа Сорен отступила на шаг и подозвала еще одну девушку. Широкоплечая, темнокожая, лет двадцати с небольшим на вид, она была одета в серое платье, какие носили советницы Высшей Защитницы.

– Дара, – тепло сказала Марго, протягивая девушке руки, – сестра.

Дара просияла. Потом вежливо кивнула Гласс.

– Мать особенная, – сказала она, – ты должна произвести на нее впечатление.

– Она это уже сделала, – рассмеялась Сорен и протянула Гласс ладонь, – и еще не раз сделает, я уверена.

У Гласс закружилась голова:

– А что конкретно я должна делать?

– Первый приказ – пойти со мной погулять, – Сорен вернулась в свою спальню. – Хочу посмотреть на Камень на рассвете.

Дара поймала взгляд Гласс и одними губами произнесла: «Шаль и туфли». Марго указала на открытый шкаф с одеждой, стоящий в паре футов от них. Гласс подбежала к нему, нашла там пару кожаных сандалий и толстую шерстяную шаль. Дара кивнула, и Гласс отнесла их Сорен.

Сорен благодарно улыбнулась и оглядела Гласс.