Гласс слышала удивление в голосе Сорен, видела, как танцует свет на ее лице, и у нее перехватило дыхание. Волосы Высшей Защитницы, свободно распущенные по плечам, слегка серебрились. Во всем ее облике были такие красота и покой, как будто она была одним из деревьев в лесу и тянулась вместе с ними к рассветным лучам.

– Мать! – юный голос нарушил тишину фруктового сада. Гласс обернулась и увидела запыхавшегося мальчика лет двенадцати, который бежал к Сорен. – Вернулись люди с юга. Им сопутствовал успех!

– Слава Земле, – Сорен поцеловала мальчика в макушку, и тот просиял.

– Будь благословенна, Мать.

– Будь благословен, Каллум, – ответила она. Была ли Сорен его матерью или нет, роль свою она играла хорошо, – я присоединюсь к ним очень скоро.

Мальчик убежал, чтобы сообщить всем ее слова, а Сорен повернулась к Гласс.

– Я пойду прямо в казармы, – она сжала запястье Гласс, – и у тебя будет немного свободного времени. Оглядись и подумай, что здесь можно сделать.

Гласс смотрела, как удаляется изящная фигура Сорен, и вспоминала другую женщину: блондинку, глядящую в зеркало на Фениксе. Тщательно завитые и подколотые волосы, низко вырезанное платье, слабая улыбка, настороженный взгляд.

«Что бы моя мама подумала об этих людях? – спросила себя Гласс. – А что бы Сорен подумала о ней? Сорен решила бы, что она из тех, кто обирает Землю. И была бы права».

Мама Гласс любила дочь и сделала бы для нее все что угодно, но при этом свою жизнь она тратила на манипуляции. Она добивалась желаемого от других людей – от дополнительных кредитов на бирже до нелимитированной подачи энергии в их жилье. Гласс поежилась, вспомнив взгляды украдкой, которые мама кидала на Вице-канцлера Родеса, и его голодный хозяйский взгляд в ответ.

Гласс посмотрела на дерево и осторожно, одним пальцем, потрогала сливу.

Защитник. После всего, что сказала Сорен, это слово больше не казалось зловещим.

Шел их третий день в крепости, и тренировки, казалось, не закончатся никогда. Но сегодня утром им не пришлось бегать по периметру вдоль стен. Вместо этого Защитники отвели их в лес и устроили нечто под названием «активная тренировка». Уэллс сидел высоко на дереве и смотрел в чащу леса, а под ним прохаживался Защитник с ружьем в руках.

Подул ветер, и дерево задрожало. Уэллс вцепился в ветку и задышал медленно и тихо, стараясь не шевелиться. Он ждал. Защитник подходил, приближаясь к яме, которую Уэллс вырыл в земле, пытаясь устроить примитивную ловушку.

Защитник шел и шел, и через пару секунд упал бы. Три… два… Уэллс бросился ему на спину, одной рукой схватившись за ружье, а второй обхватив Защитника за шею, и начал его душить. Тот брыкался и дергался, но Уэллс держал крепко, сжав зубы. Пот катился со лба.

Услышав шаги, он посмотрел в сторону. К ним подбегали еще двое. Уэллс развернул своего пленника и вырвал у него из рук ружье, тут же наставив его на тех двоих.

– Еще шаг, и я стреляю, – прохрипел он.

У него за спиной треснула ветка.

– Было бы оно заряжено, я бы уже в штаны наложил, – раздался знакомый голос.

Уэллс уронил бесполезное ружье и развернулся, осторожно уложив своего пленника на спину. Тот схватился за горло и закашлялся, но успел ткнуть Уэллса в плечо и одними губами прошептать: «Отлично».