В ответ в тишине сеновала раздался звонкий девичий издевательский смех:

– А сапог где прихватил?

– Страшное случилось… – трагическим, совсем севшим голосом прохрипел мальчишка, хватаясь за грязные влажные вихры.

– Чокнутая сбежала? – хохотнул приятель. За его спиной показалось курносое лицо Феклы, любопытное, с горящими, натертыми свеклой щеками.

– Хуже, – прошептал Иван, и слезы брызнули из глаз, закапали с острого подбородка на мокрую рубаху, – утонула…

– Чего? – вылупился Петька. Глумливая улыбка тут же стерлась, а на щеках выступили красные пятна. – Как?..

– Так, черт! – завыл Ванька в голос, заламывая руки и шарахнув сапог об стену.

Петька слетел с полки в один миг, натягивая на тучное белесое тело с красным сгоревшим полукругом у шеи рубаху:

– Как же так вышло-то?

– Да так. Она мне: «Пошли купаться, никто не узнает!» Ну я ее и повел. Она раз нырнула, второй и вдруг как завизжит: «Тону!» – и ушла под воду! Я ее искал, но ее не было нигде!

– На полоскалке смотрел? Ее могло отнести туда течением! Ведь здесь течение сильное!

– Смотрел, смотрел! Черт возьми, да я все дно облазал! Что делать? Мужиков надо звать, Старейшину, чтобы стал читать молитву на отыскание…

– Нет, – перебил его Петька, зашнуровав наконец сапоги, – надо самим искать. За такие дела нас накажут!

– Дурак, нас и так накажут! – разозлился Иван, даже позабыл про страх, вычисляя, как бы спасти свою шкуру от расправы старших, и выскочил на улицу, только дверь очень жалобно скрипнула.

– Почему нас-то?! Ведь это из-за тебя она потонула! – тоненько заверещал Петька, тяжело кидаясь вслед приятелю.

– Мальчики? – Фекла, прижимая к голой груди ситцевый сарафан, удивленно оглядела пустое помещение.

Поняв, что осталась совсем одинешенька, она почувствовала себя глубоко оскорбленной. Петька, несчастная шавка, носился за ней, напервейшей девицей Иансы, почти год, и вот когда она… Девчонка трясущимися руками, полная возмущения, стала натягивать одежду на пышное молочное тело. Так вот, когда она решила-таки ответить согласием на его – «какие глазки у тебя, мамзель, какие губки», – бе-э-э-э, он вдруг уносится в неизвестном направлении. Какое неуважение! И почему?! Потому что, видите ли, Берегиня у них потонула… Берегиня что?! Какой кошмар!

Феклу бросило в жар, даже испарина на лбу выступила. Об этом должен узнать Старейшина! Немедленно! Она собралась спрыгнуть вниз, чтобы кинуться в деревню и поставить ее на уши, огорошив страшной вестью, но тотчас застыла на месте, увидав худую фигуру в мокрой юбке и рубахе, поднимающую в ярости отброшенный Иваном сапог…

Я резко вскинулась, услыхав шелест на полке под перекрытиями. Какого рожна?!

Полные ужаса, на меня таращились желтоватые змеиные очи рыжеволосой девчонки, испуганной до бесчувствия, а из перекошенного рта высовывались острые кончики черного раздвоенного язычка. Я окинула ее почти ласковым яснооким взором и предупреждающе прижала палец к губам. Та только замотала головой и быстро-быстро забилась в угол, скрывшись из моего поля зрения. Наконец надев сапог на пораненную о речные камни ногу, я убралась с сеновала. Теперь нужно было через лесную опушку вернуться к Оке, чтобы дальше проследить за своими безмозглыми стражами. Ей-богу, не верится, что все идет ровно как я и задумала, даже чудно делается. Какие дети, право слово. Через пару часов мальчишки наконец-то поймут, что я вовсе не утонула, и кинутся меня догонять, уверенные, будто я давно убралась из деревни. Следуя за ними, я смогу выйти на ближайший большой тракт, а там уж понять, где именно нахожусь, труда не составит.