— Мы все заберем. Все. Мне нравятся твои акварели.

Знаешь, как он будет смотреться, твой художник, на белой стене?

— Не знаю, не знаю, — отвечала она. — Может, все увидят, что он не знает желтого цвета, и скажут «фи».

— Давай повесим его на один день на пробу.

— Не трогай, — кричала она. — Ничего не трогай!

Но зерно было брошено, и, независимо ни от чего, оно начинало свой путь. Путь зерна.

Было беспокойство по поводу Алки, которой от матери ездить в школу далеко, а от бабушки «она не хочет».

— Видишь ли, — сказала Алка, — если бы не было дяди Бори, я бы у тебя навеки поселилась, а так не хочу.

Он мужик мировой, когда на машине или в теннис, а так — одна уборная, одна ванная. Не хочу ни напрягать, ни напрягаться.

«Вот несчастье», — расстроилась Мария Петровна, но Кулачеву ничего не сказала. Он сам все понял и сказал, что все надо пустить на самотек, пусть у девчонки будет возможность прийти и переночевать у бабушки всегда, в любую минуту. Надо поставить ей диван и стол, а он в этом случае будет уходить в «белую квартиру». Какие проблемы, когда машина! А к тому времени, когда Алка кончит школу, Маруся дозреет переехать к нему совсем, а девушка тоже будет совсем взрослая.

За неимением гербовой пишем на простой. Идея, с точки зрения Марии Петровны ущербная со всех сторон, была взята за основу.

Мария Петровна с удивлением наблюдала за внучкой, которая в это лето оказалась одинокой, — ни «сырых сапог», ни других мальчиков, никаких девочек, целыми днями качается в качалке и жует стебли травы.

— Бабушка, — как-то спросила она лениво и даже как бы необязательно, — а что, в твоем возрасте этого тоже хочется?

Мария Петровна почувствовала такой гнев и неловкость, что ковшик с водой, которым она поливала свои хилые посевы, едва не полетел в голову Алки. Но ответу надлежало ведь быть.

— Детка, — сказала Мария Петровна со всей возможной кротостью. — В чем ты мне отказываешь напрочь?

Можешь сформулировать? В жизни тела? Души? Мысли?

— С мыслью все в порядке, — быстро ответила Алка. — Ты фурычишь вполне. Дальше я спотыкаюсь… Я не знаю, что от чего зависит…

— Когда-то мы не правильно учили: в здоровом теле — здоровый дух. Это чепуха. У Ювенала наоборот: «Надо молить, чтобы ум был здравым в теле здоровом». То есть не просто наоборот… А даже у Ювенала опасение, что здоровое тело скорей может оказаться совсем без ума и тогда пиши пропало… Поэтому — надо молить… Надо молить, чтоб нас не оставил дух.

Спасибо Ювеналу. Ушли от ответов на жгучие вопросы. "А как бы я могла ей ответить? — думала Мария Петровна. — Что мое тело было мертвым и сухим, что им хорошо было бы топить печь, но пришел человек и тронул меня рукой. Когда-нибудь придет время и кто-то тронет тебя. Тогда ты поймешь, как это бывает. Боюсь, что рассказать это я все равно не смогу. Кончается ли это и когда, я не знаю. И не хочу знать, но я благодарю Бога, что пришла к ранее недоступной мне мысли: счастье — это такой редкий подарок, что выпихивать его прочь по соображениям ума — грех.

Счастье — выше ума. Счастье — это видение рая. Это его прикосновение. Его дыхание. И оно никогда не бывает навсегда. Но как сказать это девочке в самом начале пути?..