– Я просто не могу так дальше жить, – сказала она. – Я не знаю, что делать.

И Сесили рассказала обо всем, что происходило между ней и Генри. Но если она ожидала сочувствия или каких-то сомнений со стороны госпожи Дойл, то ошиблась.

– Ты должна вернуться и жить со своим мужем, – не раздумывая, заявила ей госпожа Дойл. – Все очень просто. Даже если ты не любишь его, – строго добавила она и задумчиво посмотрела на Сесили. – Ты можешь заставить себя любить его, ну, в достаточной мере? – откровенно спросила она.

Как раз об этом Сесили и спрашивала себя.

– Беда в том, – призналась она, – что я думаю, это он меня не любит.

– Ты в этом уверена?

– Мне так кажется.

– Пожалуй, – уже мягче произнесла госпожа Дойл, – ты должна позволить своему мужу слегка усомниться. Брак ведь отчасти похож на религию, – осторожно добавила она. – Он требует веры.

– Но все равно это не то же самое! – возразила Сесили. – Ведь в истинной вере у меня нет сомнений.

– Ну, ты можешь хотя бы надеяться, – улыбнулась госпожа Дойл и, видя неуверенность на лице Сесили, добавила: – Дитя мое, в таком случае ты должна уповать на снисходительность. Будь с ним добра. Все наладится. А кроме того, – разумно заметила она, – ты ведь сама сказала, что дальше так продолжаться не может. Так что все очень просто: терять тебе нечего.

В тот же вечер, уложив детей спать в главной комнате, Сесили спустилась в мастерскую и сказала Тайди, что он может подняться к ней наверх.

В погожий день конца августа в Ратконан явился старик. Еве он представился брегоном – знатоком древних ирландских законов и советником Фицджеральда в Манстере. Он привез послание от родителей Мориса и передать его должен был только самому юноше и Шону. А поскольку оба они уши со стадом на горное пастбище, Ева отправила за ними человека, а сама тем временем, с должным уважением к старому человеку, предложила ему кувшин эля и закуски в зале, где, как он сказал, ему хотелось бы отдохнуть. В ожидании Шона и Мориса Еве оставалось только гадать, что за дело могло привести к ним брегона.

Одной из причин могла быть, безусловно, семья Фицджеральд. Когда собственный гарнизон предал Шелкового Томаса в Мейнуте, он сбежал и начал собирать ирландских вождей, верных его семье. Канонир мог захватить парочку крепостей и обладать сильной артиллерией, но людей у него было всего несколько сотен, да и здоровье начало подводить его. Англичан можно было измотать и уничтожить.

Но за Канониром стояла вся мощь Англии. Поэтому ирландские вожди были осторожны. Шелковый Томас продолжал твердить, что испанцы вот-вот придут к нему на помощь, хотя шли недели, а испанцы так и не появлялись. Шелковый Томас получил горький урок власти: друзья – это те, кто думает, что ты победишь.

– По крайней мере, здесь люди преданы Фицджеральдам, – как-то сказала Ева Шону.

Но он лишь покосился на нее.

– Кое-кто из О’Тулов, да и наши собственные родственники О’Бирны уже ведут переговоры с Канониром, – объяснил он жене. – Он предлагает хорошие деньги.

К середине лета Шелковый Томас уже просто прятался в лесах и болотах, как какой-нибудь воинственный вождь давно минувших времен.