– Вы спятили, Ландон! Вы что, не видите, сколько их?

– Мы не можем просто стоять и наблюдать… что ж это такое! Мальчонке не больше пяти.

– Ландон! – Стальберг с неожиданной силой вцепился в его руку так, что Ландон чуть не вскрикнул. – Вы спасете десять человек, а погубите тысячи, в том числе и нас с вами. Какого дьявола… вспомните, о чем мы говорили! Единственный способ их остановить – рассказать.

– Мальчик…

– Я знаю.

Ландон опустился на колени и, не выпуская ружья, уперся левой ладонью в холодную, влажную землю. Отвел глаза и уставился на белые шапки купыря в канаве. В очередной раз прислушался к беспрерывному чмоканью затвора камеры.

Людей ударами и пинками загоняли в низкое бетонное здание.

– Боже, боже… – шептал Стальберг, продолжая нажимать на кнопку затвора.

Человеческая масса рассосалась довольно быстро. Последнего тащили за ноги четверо, как больного зверя.

Чмоканье затвора.

Ландон взял Стальберга за руку:

– Довольно, Гэри…

Двор опустел, захлопнулась тяжелая стальная дверь.

Стальберг опустил камеру.

– Что же они творят там, внутри… Боже, боже… что же они творят?

– Возможно, ничего. Люди ждут очередь на бойню. Очевидно, пропускная способность…

Еще не закончив фразу, Ландон почувствовал, насколько неуверенно она прозвучала.

Скорее всего, дело обстоит гораздо хуже. Если они собираются держать их там, как Хелену, несколько дней, то почему тогда и охранники вошли в здание? Что им там делать? К тому же этот загон гораздо больше, чем в Фалунде, и свинарников не два, как там, а сколько?.. Он раз за разом принимался считать постройки, но все время сбивался.

– О нет… – пробормотал он, уже понимая, что сбываются худшие его опасения.

– Что – нет? – спросил потрясенный Стальберг.

Ландон не ответил. Он встал, не отрывая глаз от двора. Ни один охранник не вышел. Все оставались там, внутри. Двор совершенно пуст. Не выпуская ружья, он быстро двинулся к свинарнику. Стальберг пошел за ним.

– Что – нет? – повторил он вопрос – и ответа опять не получил.

Ландон замер. За бетонным свинарником он увидел невысокое белое строение.

– Не нет, а да. Они всё делают здесь.

– Не понимаю… – И тут же понял. Услышал ухающее, ритмичное дыхание какого-то механизма. – Это невозможно… как это может…

Ландон сжал ствол ружья. Вспомнил мальчика. Они могут написать сто тысяч статей, опубликовать их по всему миру, но воскресить его они не в силах.

– Мы опоздали, – сказал он без выражения.

– Вы уверены… но это же превосходит… этого же не может быть!

Крики людей?

Ни единого вскрика. Почему?

Ландон в ужасе смотрел на белый бетонный куб. Он уже видел нечто подобное в Укерё, но сознание отказывалось воспринимать реальность. Очевидно, в мозг встроен механизм, которому вменено определять грань между реальностью и ночным кошмаром.

Этого не может быть. Этого не может быть.

До сих пор есть люди, отрицающие Холокост. Возможно, это не их вина и не звериный антисемитский умысел: включается тот самый защитный механизм и запрещает признать реальность реальностью.

Этого не может быть, но это происходит.

– Что делать?

– Дождаться… – начал было Ландон и осекся.