Кальдера взобралась по ним наверх, как по склону скалы. Она дергала за ручки. Проникала в шахты отсутствующих ящиков. Взламывала уцелевшие.

— Что ты делаешь? — спросил Шэм.

Ее голос долетел до него сквозь грохот открываемых ящиков.

— Держи, — крикнула она, передавая ему какие-то рваные бумаги. — Осторожно. Они рассыпаются.

— Выходи оттуда, — сказал Шэм. Она передала ему еще бумаги. Заскрипел металл. Она вылезла из завала ящиков, будто из пещеры, ее руки были заняты охапкой папок. Вид у нее был потерянный.

— Что, — спросила Напхи, — ты ищешь?

— Мне надо знать, — ответила после долгого молчания Кальдера. — О… обо всем. О том, что всегда рассказывали нам мама и па. — Нахмурив брови, она начала маниакально перелистывать бумаги, которые держала в руках. — О рельсоморье.

— Что знать-то? — переспросил Шэм. — Выходи оттуда.

— Это не… Я не могу… — Она встряхнула головой, словно отчаявшись найти в происходящем смысл. — Я не знаю. Зачем мы это сделали? — Бумага в ее руках раскрошилась. В пальцах осталась лишь грязь. — Мама учила нас этому старому письму. Точки… — Она стала читать: — «Нефтехранилища… — Она перебирала грязные листы, один за другим. — „Персонал. Цены на билеты. Кредит“». Я все могу прочесть, но смысла не понимаю!

— Ты все уже поняла, — тихо ответил Шэм.

— Я приехала сюда, чтобы понять!

— Здесь нет ничего непонятного, — повторил Шэм. Кальдера вытаращила на него глаза. — Ты давно это знаешь. Отсюда все началось. Ты же видела, куда лежал лицом тот мертвый ангел. — Он говорил медленно. — Ты сама мне все однажды рассказала. О том, что такое божественная катавасия. Теперь мы в том самом городе, где она случилась. В городе победителей. — Он медленно поднял руку. — Только их самих тут нет. Здесь нечего искать. И ты не за тем сюда приехала, Кальдера.

Кальдера шмыгнула носом.

— Вот как? — сказала она. — Тогда зачем же?

— Ты здесь потому, что твои родители никогда не спешили делать то, что им говорили. Они не желали держаться подальше. Они хотели узнать, что на краю света. И вот ты узнала это за них. Знаешь. Узнаёшь сейчас. — Шэм выдержал ее взгляд.

— Эй. — Это был Деро. Его силуэт вырисовывался на фоне распахнутой двери. За ним оживленно вилась Дэйби.

— Вы, Шроаки, — сказал Шэм. — Вечно вас где-то носит…

— Вам надо на это взглянуть, — ответил Деро. Голос у него был монотонный, как во сне. — Тут есть кое-что, чего вы не знаете.

За зданием и рельсами шли дворы, много бетонированных дворов, наполненных бессмысленными обломками и обрубками, а за ними земля вдруг обрывалась, внезапно заканчивалась. Но не бездной, как в прошлый раз.

Они стояли на неровной прибрежной дороге, точнее, на возвышении вроде тех, что строили вдоль берегов в рельсоморье. Только этот берег возвышался не над бесконечностью рельсов, как, без сомнения, полагается всякому порядочному берегу, а над милями и милями головокружительного, бескрайнего водного пространства.

У Шэма кружилась голова. Вода пенилась. Она качалась и ударяла в бетонную стену. Сердце Шэма забилось быстрее. Что же это такое? И что лежит за этим? Полуразрушенный мол выступал над волнами, совсем как обычные причалы выступают над рельсами. Не веря такому чуду, Шэм осторожно прошел по нему до самого конца.