— Ты небось и нас не заметил, подлец? — спросил он и укоризненно покачал головой. — Или у тебя со зрением не в порядке? Фонарь дома забыл?

— Да никого не видел, вот те крест! — вскрикнул портной и быстро перекрестился. — Разве что дворник…

— Дворник? — Тартищев насторожился. — Ты видел дворника?

— Ну да, ну да, — закивал головой портной, — он сначала к нам сунулся, сказал — барышне записку нужно передать. Вон Зинка, — кивнул он на жену, — показала, где Наташка живет. И дверь закрыла. Остальное нам без надобности. По правде, я его и не видел вовсе. Только голос слышал. А минут через пять, когда за кипятком пошел, его уже в коридоре не было.

— Значит, это вы видели дворника? — обратился Тартищев к бабе. — Вы его сможете описать?

— Описать? — удивилась баба. — Как я могу его описать, ежели я вовсе грамоте не обучена?

— Расскажите, как он выглядел, — произнес сквозь зубы Тартищев. — Борода, усы, глаза, нос… Одет во что был?

— Дворник и дворник, — пожала плечами Зинка, — борода, усы, как у всех. На голове шапка, кажись. Сам вроде в армяке и в фартуке. Бляха вроде была, а то и не было. Точно сказать не могу.

— Дворник из вашего дома? — уточнил Тартищев.

Баба вылупила на него глаза и пожала плечами.

Вместо нее подал голос портной. Он уже успел юркнуть в комнату под защиту своей дебелой супруги. И теперь выглядывал из-за ее плеча.

— Нет, не наш дворник. Я его по кашлю узнаю. Он слово скажет и кашлянет, слово скажет и кашлянет…

У него грудь на войне прострелена. И наш всех жильцов хорошо знает. А этот спрашивал, где Наташкина комната. И не кашлял совсем.

— А роста он какого? — спросил Тартищев Зинку.

Та оглянулась, смерила мужа взглядом, потом перевела его на Федора Михайловича.

— Ниже вас на голову, если не до сих пор, — и ткнула Тартищева в плечо.

— Он соседку вашу по имени называл?

— Нет, спросил, где тут модистка живет. Баба моя ему и показала. — Портной просунул голову между плечом Зинки и косяком и с любопытством уставился на Тартищева, забыв про больной зуб:

— Али случилось что? Мы ведь Наташке не враги. Она у меня иногда совету просит… Я не отказываю. Чего ж не посоветовать?

Портновское дело такое, без совету никак…

— В нашем деле тоже так, без совета никак, — сказал Тартищев и обвел задумчивым взглядом коридор. — Где швейцарская? На первом этаже?

— Ну-у, — опять загнусавил портняжка, — где ж ей быть?

А Зинка поправила полушалок, и ее рябая физиономия неожиданно расплылась в кокетливой улыбке.

— Коли желаете, могу проводить!

— Спасибо, не заблужусь, — вежливо ответил Тартищев и направился по коридору к лестнице.

Зинка смотрела ему вслед, а муж, ткнув ее кулаком в бок, прошипел сердито:

— Че глазенапы вытаращила! — И захлопнул дверь.

Тартищев спустился на первый этаж и проделал обратный путь по коридору, провонявшему запахами варе ной капусты, горелого масла, детских пеленок и кошачьей мочи. Швейцарская находилась в самом его конце.

Дверь в нее была плотно прикрыта. Слышались шаги и бормотание, отдаленно похожее на пение.

Тартищев достал брегет. Прошло уже полчаса, как уехал Желтовский со своей невестой. Значит, ждать появления агентов следует самое меньшее через час, и то если их сразу найдут.