— Он был моим отцом.

Через двадцать минут Логан сидел на стареньком потертом диване, перед ним на низком столике стояла чашка чая, а она рассказывала историю своей жизни. Ей было года два, когда она приехала в Америку с тетей и дядей, младшим братом матери. Предполагалось, что ее родители приедут позже.

— Но родители мамы, мои бабушка и дедушка, были слишком старенькие и не захотели ехать. И с ними кто-то должен был остаться. Я думаю, они не ждали ничего ужасного — ведь мой отец не еврей.

— И потому не так опасно оставаться?

— По-моему, никто и не думал, что может все так плохо обернуться.

Казалось, она вот-вот заплачет.

— Но мне в общем-то повезло. У меня были тетя и дядя. Они меня удочерили, и я не осталась одна.

Тетя умерла в прошлом году, я ухаживала за ней до последнего дня.

Логан оглядел комнату: занавески на окнах, много домашних растений, фотографии в рамках. Его взгляд задержался на маленьком портрете в металлическом обрамлении на подоконнике. Человек восточного типа, в очках, лицо серьезное.

— Это он?

— Да. — Женщина улыбнулась. — У меня есть и другие снимки, где он не такой строгий. А на одном он даже играет со мной. Когда стало ясно, что они не смогут выехать, они прислали альбом.

— Он был очень одаренный человек, — сказал Логан, пытаясь направить беседу в нужное русло.

— А вы хотите посмотреть фотографии?

— Конечно.

— Я держу их прямо здесь. — Она потянулась к полке и взяла альбом в выцветшем тканевом переплете.

Едва открыв его, Логан сразу же перенесся в другое время, во Франкфурт догитлеровской Германии. Утраченный мир служил фоном для многих черно-белых кадров. Маленькие изящные магазинчики, ухоженные скверы, мирные улицы. На первом плане — молодая семья. Иногда Микио Накано снимался в строгом костюме, деловой и серьезный, иногда — озорной и простодушный. А женщина, сидевшая сейчас перед Логаном, была упитанным младенцем. И еще — смугловатая хорошенькая молодая женщина.

— А как звали вашу маму?

— Эмма. Правда, красивое имя?

Было ясно, что для нее это важно до сих пор.

— Очень.

— Она давала уроки игры на фортепиано. Вы это знали? Кстати, так они и встретились. Несмотря на свою занятость, отец решил учиться музыке. — Она рассмеялась. — Я знаю все до мелочей. Моя мама прислала свой дневник. Хотите посмотреть?

— Посмотрел бы.

Похоже, любые мелочи из жизни этой семьи его привлекали.

— В общем четыре тетрадки. Мама записывала буквально все. — Она подошла к стенному шкафу и открыла дверцу.

Следующие четверть часа он листал страницы, исписанные летящим почерком. Она следила за ним.

— Замечательно, — сказал наконец Логан, осторожно гладя тетрадь. — Какая ценность. — Он помолчал. — А ваш отец не вел дневник?

— Отец? — Она покачала головой. — У него не было времени.

— Я имею в виду рабочий дневник.

— Ах, ну, в общем-то, есть что-то вроде журнала.

Она встала и снова подошла к стенному шкафу.

— Я в нем ничего не могу понять. Цифры, буквы. — Она привстала на цыпочки и сняла коробку с доверху забитой полки. — Думаю, здесь. Да-да. Вот.

Она держала тетрадь, похожую на те, в которых Логан писал в школе.