Каждая из этих женщин умерла внезапно, за несколько часов перейдя от сравнительно нормального состояния к полной физиологической декомпенсации. Их печень вдруг прекратила работу, легкие перестали функционировать, сердце ослабело до безнадежности. А что с Кобер? У нее была позитивная реакция, как и у других? Но почему в ее случае не пошел такой разрушительный процесс?

Он улыбнулся про себя. Очень плохо, что она не умерла. Тогда бы у него был отчет о вскрытии и он мог бы сравнить.

Шейн внимательно изучил все истории болезни.

Все похожи. Кобер не пропустила ни одного вливания. У него было над чем поразмышлять, если бы она пропустила. И доза у нее не была меньшей: как и остальные, она получила полный курс соединения Q. Два грамма каждые две недели в течение четырех месяцев.

Лениво он листал историю болезни Кобер. Потом в третий раз вытащил снимок. Подержал на свету. Восемь снимков пациентки. Гомогенная печень занимала почти целиком один снимок. На следующем он увидел верхний полюс левой почки, ворота почки, выемку, куда входили и откуда выходили кровеносные сосуды. Потом… минуточку. А это что? А где же верхний полюс правой почки?

Быстро Шейн вернулся к заметкам, сделанным после первого обследования. Вот оно, подтверждение. У этой женщины только одна почка.

Шейн отложил историю болезни и откинулся на спинку кресла. На первый взгляд — ничего особенного. На самом деле — как раз наоборот. Как и многие лекарства, соединение Q очищалось почками. Поскольку одной не было, значит, Кобер получила больше лекарства, чем другие. А не меньше. И, если бы оно оказалось таким токсичным, как они решили, она умерла бы раньше других.

Он закинул руки за голову и закрыл глаза. Начиналось самое интересное.

Он еще не мог сформулировать ответ, но близко подходил к этому.

Логан проснулся, как от толчка. Телефон прозвенел у самого уха. В темноте он нащупал трубку.

— Боже мой, Рубен, дай же поспать. Который час?

Но на другом конце провода стояла тишина.

— Рубен?

И он услышал, как кто-то повесил трубку.

Сон ушел. Он набрал номер Переса и разбудил друга.

— Дэн? — прохрипел тот сонным голосом. — Ты вернулся?

— Очень поздно.

— А чего ты только сейчас звонишь?

— Рубен, слушай, творится что-то странное. — Неожиданно пришла мысль: а если телефон прослушивается? — Подожди, сиди на месте.

— А куда я денусь?

Логан швырнул трубку, побросал веши в дорожную сумку и выскочил за дверь.

— Рубен? — повторил он через десять минут из телефона — автомата.

— Логан, ты отравляешь мне жизнь.

— Сиди дома, я еду.

Он вскочил в отходящий поезд и поехал через Канал-стрит вместе с первыми утренними пассажирами, отгородившись от них газетой «Нью-Йорк таймс».

Поездка до 201-й улицы заняла у него не меньше получаса. Еще не было семи, когда он нажал на кнопку звонка в доме Переса и снова разбудил его.

— Слушай, Рубен, мне, конечно, жаль, — он глядел на друга, стоя в маленькой гостиной, — я знаю, какой это напряг для тебя.

В дальнем углу скреблись крысы в клетках. Недельные опухоли были видны даже с того места, где стоял Логан. Через несколько дней они должны ввести им лекарство. Перес в банном халате сидел в кресле и смешно тер глаза ладонями.