Игры-импровизации создаются самими детьми и отражают окружающую их жизнь. О.И. Капица отмечала: «нет такого явления в деревенской жизни, которого бы не передразнивали в своих играх ребята». Это игры в «учет выборного», «наем пастуха», «в урядника», «в мужика и барина», «как тятька мамку учит». Встречается игра, смысл которой заключается в подражании тому, что придумывает и проделывает один из участвующих. В Вятской губернии она называется «Перелизы». Дети образуют круг, один из них становится в средину. Дети поют:

Стоящий в кругу совершает какое-нибудь телодвижение, остальные должны проделывать то же самое.

Аналогичные игры зафиксированы и у других народов. Приведем немецкую детскую игру «Семь сыновей Адама». Дети становятся в круг, родящий, стоит в центре и поет:

(Они делают так, как я, пальцами тип, тип, тип, головкой – ник, ник, ник, ножками – троб, троб, троб, ручками – клал, клап, клал.)[254]

Часто игра возникает как непосредственный отклик на наблюдаемое детьми. Н. Бартрам, наблюдавший за выходом детей из деревенской школы, описывает спонтанное возникновение игры: «Перегоняя друг друга, маленькие школяры выбежали на дорогу, по которой в это время торжественно друг за другом шла длинная вереница гусей. В одно мгновение дети вытянулись в длинный ряд вслед за гусями и, подражая в движениях гусям, пошли вслед за ними. Испуганные гуси взмахнули крыльями и с гоготанием понеслись, слегка взлетывая, вниз, под гору, к реке; дети бежали за ними, в новом порядке взмахивая руками и по-новому подражая птицам»[255].

На острове Сахалине в 1906 году была записана игра детей, которые изображали бродягу и полицейского: «Ты, – говорил маленький Петька крохотному Сашке, – бродяжничай, а я тебя поймаю и буду пороть». Если в игре принимали участие девочки, то игра изменялась, она заключалась в том, что девочка должна была изменять своему сожителю, а тот в наказание ее убивал».

Аналогичная игра, в «казаков и революционеров» зафиксирована зимой в 1906 года в Петербурге. «Почти ежедневно (в течение октября, ноября и декабря 1905 г.) проходил я через ограду церкви Благовещения на Васильевском острове и постоянно встречал там целые кучи играющих детей. На их шум и крики я долго не обращал внимания, пока не наткнулся на толпу ребят. Бежавший во главе толпы гимназист лет 12–14, с палкой в руках, наткнувшись на меня, взял под козырек и, крикнув: «предводитель черной сотни!» побежал дальше. Заинтересованный я стал наблюдать.

Оказалось следующее. Все дети разделились на две партии. В одну отбирались более рослые и здоровые с прутьями и палками – это «черная сотня». В другую более мелкие и слабосильные, без всякого вооружения; иногда здесь встречались и девочки. Эту партию звали «бунтовщики», «студенты и курсистки» и пр. Затем обе партии расходились по обе стороны церкви и шли одна навстречу другой. «Черная сотня» шла с пением «Боже, царя храни…» или «спаси, Господи, люди твоя…» «Бунтовщики» пели: «Вставай, подымайся, рабочий народ…» и пр. Обе партии сталкивались и начиналась свалка. В конце концов «черная сотня» брала верх, «бунтовщики» убегали. Тогда выскакивала партия «казаков» и хлестала убегавших: часть «бунтовщиков» захватывалась в плен и отводилась в кутузку»