Да, и за Серафиму тоже.

«Хватит», – осадил он себя и стал искать положительные стороны в незапланированном визите под начальственные очи. Таковые отыскались сразу.

Звонок от фон Брокка был сигналом, что негласная, но явная опала, в которой статский советник оказался год назад, наконец закончилась.

Формально Козинцев продолжал состоять на государевой службе. По возвращении из двухмесячного отпуска, который он, по настоянию все того же фон Брокка, провел в лучших водолечебницах Тавриды, он с сохранением всех рангов и регалий был откомандирован в аналитический отдел. Ласковые воды Понта Эвксинского и приветливость тамошних прелестниц, казалось, совершили невозможное – Лавр Бенедиктович вновь обнаружил в себе способность не только жить, но и получать от жизни удовольствие. Это было странно – казалось, после трагедии с Фимой жизнь его никогда уже не станет прежней. Впрочем, говоря по чести, прежней она и не стала.

В отделе аналитики статский советник продолжал заниматься делами государственного значения – но роль его на деле сводилась в основном к каталогизации и архивированию колоссальных потоков сведений, полученных от агентурной сети с разных концов Мидгарда. День ото дня Козинцев все больше укреплялся в уверенности, что его просто держат в поле зрения собственное начальство и отдел внутренней безопасность Канцелярии. Из подозрения ОВБеза Козинцев, судя по всему, до сих пор так и не вышел – даже после пристрастных проверок, включавших гипносуггестию и полиграф.

– Диспозиция у нас с вами следующая, – продолжал между тем фон Брокк. – Через два дня вверх по Стволу в составе экспресса «Иггдрасиль» уходит почтовый вагон.

– Так.

– Груз в нем в этот раз будет совершенно особенный.

– Так. Я должен знать подробности?

– Нет… Нет, не думаю. – Фон Брокк явно боролся с самим собой. – Пусть даже уровень вашего допуска и позволяет открыть перед вами все карты, я опасаюсь, что это знание может… э-э-э… Скажем так – повлиять на вашу оценку ситуации. Между тем от этого явно будет зависеть многое, если не все. Успех операции отныне в ваших руках, Лавр Бенедиктович.

«Та-ак… Все по-прежнему – не доверяет. Рано обрадовался, Лавр!»

– Что мне должно быть известно? – спросил Козинцев вслух.

– Лишь то, что на сей груз, вне всякого сомнения, будет совершено нападение. Им попытаются завладеть, и с немалой долей вероятности преуспеют.

– Я должен знать кто?

– Этого пока не знаем даже мы.

Фон Брокк сделал жест, которому долженствовало обозначать некий ограниченный тесный круг посвященных. Как правило, помимо самого главы Третьего Отделения в него входили начальник Императорской Канцелярии и еще один человек.

Государь император. Великий ярл. Конунг королей.

Куда уж теснее. Стало быть, утечка информации возможна на всех уровнях, включая самый высокий. То есть и он, Козинцев, среди потенциальных предателей.

Прескверно.

– Если риск успешного захвата груза сохраняется, почему бы не заменить его муляжом или не отправлять его вовсе, распустив необходимые слухи среди потенциальных агентов противника? – поинтересовался Козинцев.