– Входы-ы! Не запы-ы-ырто!

Внутри, в противовес царящему снаружи сумраку, было светло и уютно. Под потолком висела лампа – стеклянный пузырь, о стенки которого бились десятки светлячков.

В глубоком кресле сидело существо, более всего похожее на лягушку, вылепленную из мармелада. Подобно хамелеону, оно непрестанно меняло оттенки – от мандаринно-оранжевого до яично-желтого, от ярко-красного до ядовито-зеленого. Кажется, это было связано с пищеварительными процессами. Лягушач один за другим отправлял в рот лежащие на блюде профитроли и пирожные-картошки. Его раздутое желеобразное тело было завернуто в подобие бархатной шторы с золочеными кистями, обильно перепачканной сахарной пудрой и шоколадом.

– По какому вопросы-ыу? – осведомился Лягушач.

– Мне надо во Внутреннюю Нуарию.

– А знаешь ли ты-ы-ы… – Лягушач приоткрыл безгубый рот, выпуклые глаза бессмысленно уставились в потолок. – Впрочем, это все равно-о-о…

– Помогите мне, пожалуйста. Я тут новенький. Не знаю, к кому обращаться. Сказали, что к вам!

– Верно-о-о… Я главны-ы-ый…

Я вспомнил крысу, прятавшуюся в чучеле Чумного Доктора и тоже считавшую себя большой шишкой. С местными надо держать ухо востро!

– Что ты мне гото-о-ов дать за Ключ?

– А что вы хотите?

Существо дожевало очередной профитроль, даже не предложив мне угоститься, и, закатив глаза, задумалось:

– Что у тебя в кармане-ы-ы?

Я достал помятое объявление с портретом Влада:

– Это мой друг.

Лягушач выпучился на объявление. Затем проворно скомкал его лапами, запихнул в рот и шумно сглотнул.

– Да что ж такое-то?! – всплеснул руками я. – Вы тут все какие-то… Пришибленные!

Лягушач сыто отрыгнул:

– Не надо волнуо-о-оваться…

Он пошарил лапой в складках тоги-портьеры, извлек наружу изящный ключ в форме крошечного скелетика на серебристой цепочке очень тонкой работы.

– Что вы хотите взамен?

– Сущий пустяк, – пробулькал Лягушач. – Твою дружбу с Влы-а-адом…

– То есть как?

– Хочешь верны-ы-ыуть друга?

– Ну, разумеется. За этим и пришел.

– Ну, вот и славно-о-о. Он вернется, но будет уже не друг, понятно-о-о?

– Фигня, – рассердился я. – Считаете, я тут буду своей дружбой торговать?! Вы, лягушка…

Лягушач забулькал, заурчал, затрясся всем телом.

Тут на меня нашло что-то несвойственное. Я коротко ткнул Лягушача черенком весла. Он тотчас прекратил булькать и урчать, недоуменно уставился на меня:

– Ты-ы-ы чево-о-о? Угрожы-ы-ать?

Вместо ответа я ткнул его веслом еще разок. Посильнее.

Лягушач захлопал глазками, раззявил безгубый рот. Затем стянул с шеи цепочку с ключом, швырнул в меня:

– Уходы-ы-ы… Гнусный мальчиы-ы-ышка…

Он чуть не плакал. Даже стало его немножечко жалко.

Тут я посмотрел на мотыльков, запертых в лампе. Гулять так гулять! Я спрятал ключ в карман, сорвал лампу. Выйдя из домика, ухнул ею о пряничное крыльцо. Десятки светлячков, радостно трепеща крыльями, вырвались на волю.

Лягушач утробно завывал вслед, грозя возмездием, но мне было легко и весело. Кажется, я начал осваиваться.

– Ну, как все прошло? – проскрежетал кот, дожидавшийся у калитки.

– Без проблем вообще!

Покинув поместье Лягушача, мы вновь углубились в лес. Сперва в тумане виднелись силуэты елей, но на смену им скоро пришли грибы. И я говорю не о тех грибах, из которых получается замечательный суп, – эти, нуарийские, были под три-четыре метра!