Кроме показаний очевидцев, которым практически ничего не удалось увидеть воочию, в деле имелись протоколы допросов родственников жертв. В первом случае полицейские беседовали с матерью и подругой, во втором – с бабушкой, единственным близким родственником, оставшимся в живых.

В протоколах Гуров не обнаружил ничего особенного. Из них никак нельзя было понять, имели ли Сергей Гусев и Евгений Каморин какие-то поведенческие особенности, которые могли бы спровоцировать убийцу. Впрочем, полицейские, проводившие опорос и еще не знавшие, что речь идет о серии, по-видимому, и не старались такие особенности отыскать. Для них каждый из этих двух случаев был совершенно отдельным, заведомо бесперспективным «глухарем». Поэтому и особого рвения в плане поиска дополнительной информации они явно не проявляли.

Уяснив это для себя, Лев решил, что будет не лишним провести повторные допросы, уже с учетом характерных особенностей этого дела и имевшейся у него информации.

Выписав себе в блокнот адреса, он досмотрел материалы и закрыл почту.

Сенсаций новая информация не принесла. Характерные черты «почерка» убийцы повторялись от раза к разу, и было очевидно, что он всегда действует по одной и той же схеме, благо, эта схема доказывала свою эффективность и не давала сбоев.

Небольшие отличия имелись лишь в случае с Денисом, когда благодаря сердобольным гражданам его вынесли из поезда уже на «Рижской». Но и тут «озарение» пришло далеко не сразу, и пожилая чета, вплоть до появления полиции, пребывала в уверенности, что у парня сердечный приступ.

Зато последний случай был полностью идентичен первым двум и можно было с уверенностью предположить, что на сей раз пассажиры вагона, в котором произошло убийство, тоже не заметили ничего «необычного». Однако, учитывая жесткий дефицит информации, которым сопровождалось это расследование, Лев все-таки решил позвонить Морозову и узнать, что дали допросы очевидцев. В конце концов не зря же убеждал он Крячко, что в этом деле ценны любые полунамеки.

Гуров уже взял телефон, чтобы звонить молодому коллеге, когда загорелся экран, и на нем высветился номер Алексея, который звонил сам.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – донесся из трубки его бодрый голос. – Извините, что задержался с докладом. Помню, что обещал рассказать вам о допросах очевидцев из вагона, но…

– Дела задержали?

– Можно и так сказать. Но вообще-то я ждал, что эксперты скажут. Подумал, может быть, что-то интересное окажется, наводящее на мысль. Когда мы труп «сдали», я договорился, чтобы заключение побыстрее сделали. Вне очереди, так сказать. Напирал на то, что важное дело, серия и все такое. Мне пообещали, если будет что-то «нестандартное», сразу сообщить.

– И как? Удалось им обнаружить что-то нестандартное? – с интересом спросил Гуров.

– Как сказать… – немного затруднился с ответом Алексей. – И да, и нет. У него в крови изрядные «промилли» оказались. Хотя у нас это, конечно, «нестандартностью» давно уже не считается. Скорее, наоборот, самый главный национальный стандарт, можно сказать. Одним словом, они алкоголь в крови обнаружили, и я вам об этом докладываю.