Они смотрели Верину исповедь на папином ноутбуке, сидя плечом к плечу. Алла еще раз убедилась, что Зёма – бог. Вера получилась совсем живая. Большую часть своей истории она рассказывала не зрителю, а кому-то неизвестному. От этого появлялось ощущение, что ты слышишь реальный разговор очень близких людей.

Но в конце фрагмента Вера вдруг посмотрела в камеру.

И сказала: «Что я вам сделала?»

Спокойно так сказала, устало, без обвинения или проклятий.

И стоп-кадр – глаза Веры, больные и безнадежные, как у собаки, которую загнала в угол подворотни толпа гогочущих пацанов. Она знает, что ее сейчас убьют – но не понимает за что.

Папа молчал. Алка покосилась на него – он кусал губу.

– Проверим каждый эпизод, – сказал папа. – Начнем с клиники. Наверняка лицензию левым образом получили… Интересно, кто у них крыша…

Алка крепко обняла отца за голову. Папа неуклюже погладил ее по боку.

Алла прямо почувствовала вопрос, который отец хочет задать, но не может.

– Для справки, – сказала она, – я не лесби.

Она почувствовала, как отец облегченно выдыхает, отстранилась и спросила:

– А если бы я была… как Вера? Ты тоже «лечил» бы меня? Запирал бы?

Папа задумался и только после этого медленно покачал головой. Сцена становилась приторной. К счастью, тут дверь кухни распахнулась, и на пороге предстала заспанная Вера с телефоном в руке.

– Тут это, – зевнула она, – Нюша позвонила. Мать в командировку едет на два дня, хочет мелкую ее папаше подкинуть. А Нюшка заболела, она со мной хочет… Короче, я к ней…

Алка проснулась с ощущением свободы.

Впервые за долгое время ей никуда не надо было спешить. Просто сходить в школу – это так не напряжно. Главное, никакой ответственности!

В квартире вкусно пахло кофе и тостами. Папа сидел, развалясь в кресле, вытянув ноги на соседний стул. В одной руке у него был планшет, в другой он держал тост с сыром и, кусая, безжалостно крошил на пол.

– Мать бы убила, – улыбнулась Алка.

– Угу, – подтвердил папа, – а ведь какой кайф!

Алка пристроилась рядом, взяла тост, откусила, крошки посыпались ей на колени. Глядя на отца, она смахнула их на пол.

Они вдвоем захихикали.

– Можно личный вопрос? – спросила Алка, дожевав тост.

– Ну давай, – вздохнул отец.

– А почему ты не ушел к своей… ну, к Ларисе?

Отец вздохнул.

– Ну… я вдруг понял, что они обе мной манипулируют. Одна шантажирует тобой, вторая сек…

Отец быстро глянул на Алку и поправился:

– Любовью. А я вроде как взрослый мужик, я мечусь между двумя бабами. А главное, всем плохо. Ты, кстати, в школу не опаздываешь?

– Опаздываю, – вздохнула Алка и пошла одеваться.

И когда она докрашивала второй глаз, папа крикнул из коридора:

– Пол, кстати, за собой подмети! А то как мусорить, так все, а как убирать за собой…

Папа так смешно скопировал мамину интонацию, что Алка рассмеялась и нечаянно ткнула себе кисточкой в глаз.

– Ну почему я? – спросила она гнусаво.

Тут уже отец рассмеялся. И ушел на работу.

На пятом уроке у Алки завибрировал телефон.

«Вера, я перезвоню», – отписалась Алла, потому что шла математика и Алке даже было интересно. Неохота было отвлекаться, она только начала соображать, о чем вообще идет речь.