– Я… я не знаю… Я в жизни не слышала выстрелов.

– По-твоему, кто стрелял? Женщина или он?

– Она. По той простой причине, что Жюльен так больше и не поднялся в спальню. А я прям закаменела, боялась шевельнуться и зашуметь. У меня минут пять-десять ушло, чтобы подтянуть кровать и чтобы она не скрипела, достать ключ и освободиться от этих гребаных наручников.

– А женщина – как она вошла?

– Вот этого я и не понимаю. Жюльен, он был скорее параноиком, всегда запирался на два оборота. А я не слышала, чтобы стекло разбилось. Наверняка у той женщины был ключ.

– Ты ее видела? Слышала?

Она покачала головой:

– Нет.

Шарко не выказал своего облегчения и продолжил перекрестный огонь вопросов:

– А что она сделала дальше?

– Не могу сказать… Думаю, она вышла из дома. Последнее, что я слышала до того, как сбежать, был телефонный звонок. Помню точное время, потому что у меня был радиобудильник перед носом: он показывал двадцать два пятьдесят семь. И звонок был не как у мобильника Жюльена.

Вагнер, «Полет валькирий», наверняка прогремел во всю мощь в доме Рамиреса. Все копы на этаже знали, как звонит мобильник Люси. Шарко с гримасой выпрямился и взглянул на Николя:

– Ногу свело.

Он не врал, лодыжку жгло как огнем, но физическая боль была ничто по сравнению с тем, что он в этот момент чувствовал. Конец его жизни мог наступить здесь и сейчас. И жизни Люси, и детей. Достаточно будет ей назвать Вагнера.

– Ты весь в поту, если плохо себя чувствуешь, лучше выйди, – предложил Николя.

Шарко, хромая, отошел и присел на край стола с таким ощущением, что его тело сейчас развалится на мелкие кусочки. Он вытер лоб рукавом рубашки:

– Сейчас пройдет.

Белланже занял его место напротив молодой женщины:

– Ты говоришь, звонок. Какой?

– Да не могу я сказать точно. Помню, я еще подумала, что где-то уже такое слышала, то ли по радио, то ли по телику… когда какой-то фильм смотрела. Но… это все, что я помню, и даже мелодия из головы выветрилась. Может, когда-нибудь вспомню.

«Апокалипсис сегодня»[32], подумал Шарко так отчетливо, что ему показалось, будто его слышал весь мир. Никогда еще название фильма не звучало столь точно. Эта дремучая кретинка все забыла, и ее дырявая память только что на какое-то время спасла ему жизнь.

– Почему ты не сообщила в полицию?

– Я испугалась! Я боялась копов, боялась, что она меня найдет и убьет тоже! Я ведь с Жюльеном и знакома-то толком не была и не знала, во что он вляпался. Мы только трахались время от времени, и все.

– Ты трахалась время от времени… А насчет закопанных кошек, за которыми именно ты ходила в Центр защиты, ты, наверно, тоже не в курсе?

Молчание, рот на замке. Она шмыгнула носом и потерла его тыльной стороной ладони, не отвечая.

– Откуда нам знать, что ты все это не выдумала? А если та женщина – это ты и была? А если это ты его прикончила и все подстроила, чтобы на тебя не подумали?

– Никогда бы я ничего такого не сделала. Никогда.

Николя поднес к ее глазам фотографии жертвы из водонапорной башни:

– Кто это?

Она с ужасом посмотрела на снимки. По ее щекам катились слезы.