Мальмезон ответил незамедлительно и в том же духе:

– Я должен был сам об этом подумать и немедленно перезвоню Валласу. Честно говоря, ваше дело меня заводит. Путь, который вы выбрали, прямо противоположен моим «серым человечкам», но мне очень хочется узнать, куда он нас приведет.

У Николя было ощущение, что он держит в ладони горсть песка. Чем сильнее он сжимал кулак, тем больше песчинок высыпалось и улетало по воле ветра. Он, без сомнения, приближался к истине, но у него по-прежнему не было и тени доказательств.

Что конкретного у него в конечном счете имелось? Что Анатоль Кодрон был дядей Люси, что он заполучил судебные протоколы дела Рамиреса и следил за ним. И что, согласно зафиксированному в записи заявлению Мелани Мейер, сделанному во время ее задержания, какая-то женщина проникла в жилище Рамиреса в ночь на двадцать первое сентября, возможно со своим ключом, чтобы убить его в подвале пулей в горло. Что мрачная сцена преступления была, возможно, инсценирована, чтобы скрыть первый след от пули, на потолке. Что Шарко, возможно, нарочно вызвал недомогание Жака – использовав слабительное или другое подобное вещество, – чтобы самому распоряжаться на месте преступления.

Именно все эти возможно его и смущали. Мейер гнила в аду, Жак больше не болен, в пистолете Люси все пули на месте, а гильза, указанная в протоколе описания, была марки «Люгер» и никоим образом не могла указывать на Шарко или Энебель. Шарко ничего не оставил на волю случая, он даже запретил няне с ним разговаривать.

И это сводило Николя с ума. Он хотел побить Шарко на его же территории и искал любое доказательство: ключ с отпечатком, свидетеля, который даст слабину, бумаги или изобличающий факт, который подкрепит его находки.

И этот изобличающий факт – он знал, где его можно добыть. Режина Кодрон, жена Анатоля. Тетя Люси. Без сомнения, слабое звено всего дела. Смерть Рамиреса имела место через два месяца после кончины полицейского на пенсии. А значит, некое событие дало толчок к возобновлению расследования. Тетя обнаружила новую информацию, какую-то улику в вещах мужа? Или ей попалась пресловутая копия протоколов судебного заседания? И тогда она связалась с племянницей, чтобы та продолжила расследование, начатое в конце весны? Более чем вероятный сценарий.

Николя припарковался, заехав колесами на тротуар, и прошел по обрамленной цветами дорожке к дому. Вечер только начинался, и квартал дышал спокойствием и чистотой – прекрасное место, чтобы жить мирной жизнью, заниматься садом или готовить барбекю на террасе в окружении детей и внуков. Коп знал, что не может надеяться на такую жизнь. Слишком уж шатким было само его существование.

Он одернул пиджак и позвонил. Десять секунд спустя дверь отворилась, и показалось лицо – скорее цветущее. Николя представлял ее себе маленькой и толстой, а перед ним была женщина высокая и элегантная. Сжимая в руке набалдашник своей палки, она неподвижно стояла в дверном проеме.

– Я Николя Белланже, капитан полиции из Главного управления. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.