Параллельно эта парочка, тонкие знатоки сатанинских и вампирических кругов, содействовала расширению клана, созданного за год до первых похищений. Они регулярно приводили завербованных представителей мужского пола в «Magic Tatoo» на Клиньянкуре, чтобы пометить их различными символами, обозначавшими постепенное приобщение к группе vampyres под названием «Pray Mev». Банда приблизительно из пятнадцати извергов, подобранных на сатанинских сборищах или вырванных из нищеты предместий. Они позволяли вырезать у себя на спине Blood, Death или Evil, играли в кровавые игры благодаря «черным лебедям» и загрызли Мелани Мейер. Молодой сценарист-режиссер Вилли Кулом сумел проникнуть в группу, но был разоблачен.

Что до гуру…

– Он наверняка воспринял свою болезнь как знак судьбы, – добавил Шарко.

Лейтенант заканчивал излагать свои соображения собравшейся в полном составе группе. Маньен взгромоздился на свободный стол Николя и крутил в пожелтевших пальцах потухшую сигарету.

– А теперь представьте на секунду, – продолжил Франк, – vampyre-сатанист, поклоняющийся дьяволу и уже год как раскручивающий зловещий план, вдруг обнаруживает, что болезнь превращает его в настоящего vampyre, для которого вливания крови становятся вопросом жизни и смерти. Представьте, что происходит у него в голове. Разве эта физическая мутация не является доказательством существования Сатаны? Как можно не увидеть в этом знак одобрения, приказ продолжать и дойти до конца в своем безумии?

– Догадываюсь, в каком психологическом состоянии пребывали подчинившиеся ему ученики, – добавил Жак. – До мозга костей пропитанные оккультными верованиями, охочие до любых ритуалов. И они тоже видят, как он перерождается прямо у них на глазах. Зубы растут, кожа белеет… Ну как тут не клюнуть?

Шарко кивнул:

– Этим также объясняется поведение Рамиреса, когда он обмазывался кровью во время общения с Мейер, и его скарификации с упоминанием Сатаны, и то, что он разбрызгивал кошачью кровь по дому и впрыскивал себе кровь своих жертв дедовским способом. Возможно, таким образом он хотел идти по стопам своего гуру. Он тоже желал «милостей» Сатаны. Психопат действительно в это верил. Да они все верили, в том-то и проблема.

Со своего места Паскаль указал клубничным леденцом на верхнюю часть доски:

– А Мев Дюрюэль? Ее картины? А аквалангист в «Океанополисе»? И пострадавшие в аварии? А еще эта история в Мексике, о которой ты говорил? И как это вписывается в твое уравнение?

– К сожалению, многое еще не ясно, но я думаю, что кровь является связующим звеном между джунглями, Мексикой и сегодняшней Францией. Маркус Мальмезон сейчас наводит справки, чтобы попытаться определить, какой именно из центров сбора крови мог заразить мексиканских рабочих в начале восьмидесятых годов.

Он потряс своим мобильником:

– Я также позвонил исследователю крови, чтобы узнать, насколько он продвинулся, выясняя, что общего связывает тех троих пострадавших при несчастных случаях. Когда я попросил узнать, не являются ли эти трое тоже донорами, как мексиканцы, он меня перебил: кое-что обнаружилось, но он не желает говорить об этом по телефону. Как только закончим собрание, я поеду к нему.