Темноволосый мальчик, что стоял в центре, был чуть ниже своих товарищей. Более щуплый и тонкокостный, он отличался редкой красотой и правильностью черт. Этим мальчиком был его племянник Александр. Алик.

— Ничего необычного не замечаете? Приглядитесь.

Михаил стал послушно разглядывать снимок.

И увидел.

— Глаза, — изумленно проговорил он, поднимая голову. — Как странно, на этом снимке они почему-то темно-карие, почти черные!

— И на этом, и на всех остальных, которые сделаны до случая в пещере. Глаза у Алика были как уголечки, — подтвердила Нина Павловна. — А стали синие. Это было первое, на что обратила внимание Маша. Она все спрашивала врачей, мол, разве такое может быть? А те и сами недоумевали.

Но эта перемена была лишь первой, самой безобидной, как сказала Нина Павловна.

— Маша рассказывала, проснется ночью, а Алик рядом стоит. Просто стоит и смотрит. И дух от него тяжелый. Сырой могилой тянет. Она вскинется — чего тебе? А он захихикает мелко, как чумной, повернется и уйдет. Дошло до того, что она в свою дверь замок врезала. Да и вообще стала бояться с собственным сыном в доме оставаться.

«Что за чушь собачья?!» — досадливо подумал Михаил.

На деревенскую дурочку Нина Павловна не похожа, учительницей была, начальником почты служит. А она продолжала свой рассказ.

Поначалу Маше никто не верил. Но постепенно остальные тоже стали замечать странности в поведении Алика. Учиться он стал намного лучше, в школу ходил, не пропуская ни одного дня. Раньше часто болел, а тут здоровье стало железное. Он больше не рассказывал забавных историй, зато каким-то непостижимым образом угадывал то, что другие хотели скрыть.

Один раз во всеуслышание заявил, что такой-то мальчик до сих пор писает в кровать. А однажды на уроке литературы встал и спокойно, с улыбкой, сообщил учительнице, что зря она надеется: ее муж после работы так и продолжает бегать к соседке и та уже беременна от него. Несчастная выбежала из класса в слезах, а позже выяснилось, что все сказанное — чистая правда. Учительница подала на развод, уволилась, уехала — и это стало первым случаем в череде отъездов.

Люди начали утекать из Выпи, как талая вода по весне.

— Девочка, что сидела с Аликом за одной партой, попросила пересадить ее, — рассказывала Нина Павловна, и голос ее подрагивал от волнения. — Сказала, он не дает ей писать: уставится на руку, и ее «скрючивает» — ни одним пальцем не пошевелить. С тех пор Алик сидел один — никто не желал садиться рядом. Даже лучшие друзья.

Прежде неразлучная троица распалась. Илюша и Санёк под любыми предлогами старались держаться подальше. Алик не выдавал их тайн, хотя и знал про них все всегда, даже когда еще не обладал сверхъестественной проницательностью. Не выдавал, но они боялись его, признался как-то Нине Павловне племянник.

Так прошла осень, затем зима. Началась весна, и в Выпи стал твориться настоящий кошмар.

— Началось… с Санечки, — севшим голосом выговорила Нина Павловна. — Провалился под лед и погиб. Мы-то от горя с ума сходили, а уж его родные! Но что самое плохое, все знали: это Алик его убил. Илюша рассказывал, как все было. Алик подошел к ним с Саней на перемене и говорит: вы, мол, без меня хотите на коньках кататься? Ладно, идите, предатели. Только запомните: провалитесь под лед, а там пираньи!