— Мне надо с вами наедине поговорить. А дома у вас… этот. И звонить я не хотела, вдруг он подслушает. Узнает, что я звонила.

Лестница кончилась, и Полина остановилась, повернувшись к Лиле. Что опять за разговоры, намеки, тайны? Как же она устала от этого!

— Лиля, я неважно себя чувствую. Пожалуйста, не ходи вокруг да около. Скажи прямо.

— Давайте поживее! Мне школу нужно закрывать! Скоро уже девять, — крикнул им через весь коридор сторож, который сидел за столом возле входной двери.

— Извините! Мы идем. — Полина заторопилась к выходу.

Лиля на ходу надела шапку, застегнула куртку.

— Тетя Полина, вы ведь домой? Подвезите меня, в машине поговорим.

Несколько минут спустя они сидели в салоне автомобиля. Полина завела двигатель, прогревая машину.

— Мы одни, — сказала она. — Никто нас не слышит.

— Угу. — Лиля кивнула. Она низко склонила голову, а когда подняла, в глазах ее блестели слезы.

Вид плачущей девочки, к которой была так привязана ее дочь, заставил Полину позабыть о собственных бедах и проблемах. Она повернулась к ней, прижала к себе.

— Тише, Лилечка, успокойся, моя хорошая, не надо, — шептала она, а девочка плакала все горше, и худенькое, как у птички, тельце тряслось и дрожало. Шапка с нелепым огромным помпоном сползла набок, и Полина сняла ее с головы Лили, бросила на заднее сиденье.

Она и сама не заметила, что тоже разрыдалась. Вдруг подумалось, что наконец-то она плачет рядом с человеком, который в полной мере разделяет ее горе («О чем это я? Женя ведь тоже горюет искренне!»), и что это хорошие, очистительные слезы, которые приносят облегчение, а не рвут душу в кровавые клочья.

— Я так по ней скучаю, — сдавленным, хриплым от слез голосом пробормотала Лиля. — Никак не могу поверить…

Полина ласково гладила девочку по волосам, от которых шел слабый запах табачного дыма. «Так я и знала: Лиля пытается курить!» — мельком подумала она.

— Да, милая. Я тоже скучаю.

Выплакавшись, Лиля отодвинулась от Полины, откинулась на сиденье. Глаза у нее были красные, воспаленные, лицо опухло. Полина подумала, что и сама выглядит не лучшим образом. Она достала из бардачка салфетки, взяла себе и протянула Лиле.

— Тетя Полина, вы, наверное, мне не поверите, но я все равно знаю, что права! — Слез больше не было, теперь в голосе девочки звучала решимость, и Полина подивилась тому, как быстро Лиля сумела взять себя в руки. — Соня говорила, вы и дядя Женя обожаете этого вашего Алика. Про кота вы ему поверили и сейчас тоже скажете, что я все выдумываю… Но я докажу!

Полина промокнула глаза и скомкала салфетку.

— Знаешь, Лиля, — задумчиво сказала она, говоря с нею, как со взрослой, как с близкой подругой, — по-моему, я поверю во что угодно. Все так перепуталось, только я не понимаю отчего.

— А я знаю почему, — твердо проговорила Лиля. — Это все он. Алик виноват. Он и кота убил, и… и с Соней что-то сделал.

Внутри у Полины вдруг стало пусто. Ясная, звонкая пустота, в которой ее голос прозвучал неестественно спокойно:

— Почему ты так считаешь?

— Мы с Соней разговаривали. По скайпу. Вы велели ей убираться в комнате и ушли стричься. Но она не стала наводить порядок, а позвонила мне, и мы болтали. Соня жаловалась на Алика. — Лиля вздохнула и покачала головой: — Мы часто о нем разговаривали. Он ей не нравился.