Я думал. Но тоже молчал, ожидая продолжения.

— Меня интересует вот какой вопрос. Ставил ли профессор какие-то опыты над вами?

Признаться, меня тоже этот вопрос волнует. Я никогда не задумывался над тем, что по своей сущности я, возможно, чем-то сродни подопытной крысе, пусть и бойцовской. Мысль не слишком приятная.

— Вы сами проходили через психологическую реабилитацию? — поинтересовался я.

— Доводилось.

— Как это выглядело?

— Беседы с психоаналитиком. Сеансы легкого гипноза. Вот в принципе и все...

— У вас были серьезные ранения?

— Нет. Только одно. Поверхностное, — он по трогал рукой шрам на лице.

— А у меня последнее ранение было настолько серьезным, что делали трепанацию черепа. Дважды. Доставали из головы осколки. Один, кстати, так и не смогли достать. До сих пор сидит где-то рядом с мозгом и в любой момент может изъявить желание «поплавать». Говорят, последствия могут быть не предсказуемыми. По сути дела, я давно обречен...

— Это я знаю. Я знаком с вашей «историей болезни».

— А вот я знаком плохо. Медицинскую карту мне на руки не дают, да я и сомневаюсь, что смогу в ней что-то понять. Но не это главное. Откуда я могу знать, что делал со мной ваш профессор в то время, когда я находился под воздействием наркоза? Откуда я могу знать, что со мной происходило, если реабилитация проходила в глубоком гипнозе? То есть я полностью находился под контролем профессора Радяна. С моей же стороны контроль осуществлялся исключительно подсознанием. Знаете, как это происходит?

— Приблизительно.

— Обычно человек даже в состоянии глубокого транса не может совершать поступки, противоречащие его сущности. За этим как раз следит подсознание, которое не спит. А в остальном я имею полное право забыть все, что мне прикажет гипнотизер.

— Ладно, — согласился полковник. — К этой теме мы еще вернемся. Чуть позже. Возможно, я сделаю вам предложение, и мы попробуем вместе что-то выяснить. А теперь скажите мне — какие-то документы Радян мог прятать через вас? Я не допускаю мысли, что он напрямую попросил вас это сделать и вы скрываете до сих пор такой факт. Он мог это сделать иначе. Косвенно. Например, с помощью гипноза заставить вас спрятать, а потом до определенного времени заставить забыть.

— Не проще ли ему было спрятать самому? У спецназовца жизнь сложнопредсказуема. Если нас и отправили на пенсию, то нет гарантии... Хм-м...

Полковник кивнул. Он понял, что я имею в виду. Воспитанный годами характер всегда может принести своему обладателю немалые осложнения в жизни.

— Да... Наверное... Я что-то усложняю... Еще вопрос. Только ответьте мне честно. Может быть, это кардинальный вопрос всего нашего сотрудничества.

— Слушаю вас.

Последовала пауза, подчеркивающая важность момента. И очень внимательный взгляд. Просто попытка в мозг забраться и пальцем там поковырять, а не взгляд.

— Почему профессор Радян при подготовке документов для пенсии поставил вам шестую категорию? Вам и капитану Пулатову.

Я не совсем понял.

— Что такое шестая категория?

— Вы не знаете?

— Впервые слышу.

— Объясню, хотя это и не открытые данные. Но у нас с вами есть насущная потребность вопрос выяснить.