Вика вертела в руках карандаш и многозначительно молчала. В памяти всплывали ее собственные мытарства в школе, и она вдруг почувствовала такую острую ненависть к этой женщине, что поняла – оперировать не сможет.

– Но в областной меня не устроило…

– Чем же вам не угодил тамошний сосудистый центр?

– Врач не вызвал у меня доверия. И потом, там большая очередь.

– Вы записались в нее?

– Да, но хотелось бы у вас.

– Я же сказала во время консультации, что у вас достаточно сложный случай, – процедила Вика. – Для вас же будет лучше, если вами займутся более опытные специалисты. Мне не трудно, но…

– Стойте-стойте! – Женщина царственно махнула рукой. – Я вас поняла. Мы не сумели договориться при первой встрече, но теперь я знаю, в чем дело.

– Простите?

– Доктор, я согласна на ваши условия.

Вика изумилась:

– Я вам никаких условий не ставила.

– Ах, Виктория Александровна, – фальшиво рассмеялась женщина, – не будем играть в прятки.

С неожиданной прытью она подскочила к Вике и сунула в карман ее халата конверт, Вика даже не успела перехватить руку.

– Заберите, не нужно!

– Нет-нет, возьмите, – ворковала женщина. – Здесь все, как вы говорили.

– Я ни о чем с вами не говорила. Немедленно заберите!

Вика хотела достать конверт, но он почему-то не поддавался, а женщина вдруг с неожиданной силой схватила ее запястье и удержала руку в кармане.

– Да что ж это такое! – возмутилась Вика.

Поведение тетки выглядело очень странно, но уже через секунду все объяснилось.

В кабинет дружно вошли строгие молодые люди, махнули перед глазами Вики корочками, скороговоркой представились и попросили показать содержимое ее карманов. В дверях угрюмо маячили Балахонов с Ларисой. Понятые.

О черт! Сердце колотилось как бешеное, к горлу подкатила тошнота, а руки, заметила Вика, доставая конверт из кармана, трясутся, словно у алкоголика.

«Держаться, держаться! Ситуация ужасная, невообразимая, нужно сохранять полную ясность мысли!»

Она бессильно опустилась на стул. «Нужно замечать каждую мелочь», – сказала она себе, но происходящее доходило до нее словно сквозь вату.

– Уважаемые понятые, – звучал в ушах холодный голос, а Вика не могла понять, кто это говорит. Почему говорит, и, господи, неужели это на самом деле происходит с ней?! – Сейчас на ваших глазах из кармана Виктории Александровны Воротниковой был извлечен конверт, содержащий две пятитысячные купюры. Вы видите, купюры маркированы надписью «Взятка». Имеется диктофонная запись разговора Виктории Александровны Воротниковой и Нины Николаевны Гинзбург, вы можете с ней ознакомиться.

Услышав свой голос, Вика приободрилась. Она два раза сказала: «Нет, не надо!» А подсунуть в карман можно все, что хочешь, он у нее не на замке. Жалко, нет видеозаписи, как она пытается увернуться, но и так нормально. Ах, спасибо директрисе ее школы, поселившей в Викиной душе стойкую ненависть к педагогам! Иначе Вика вступила бы в переговоры, и беседа текла бы совсем в другом русле.

Балахонов тут же начал борьбу за правду: «Вы же слышите, она отказывалась!» – но ему сказали, что оценку Викиной вины дадут соответствующие органы, от него требуется только подтвердить факты.