Так ведь мало того! Только-только вернувшись в Петербург, сразу же отправился с экспедицией Беллинсгаузена на поиски Южного материка. Что влекло его в это опасное плавание, в полярные льды? Деньги? Слава? Статский чин коллежского асессора? Навряд ли… Всего этого у него достаточно, даже с избытком. Так что же? А характеристика Резанова? Теперь все ясно — неуемная жажда познания нового, неизведанного. И не столько для себя, сколько во славу Отечества…
Взять хотя бы разработанные Шуваловым признаки нахождения земли значительных размеров в высоких южных широтах, которые высоко оценил член-корреспондент Петербургской академии наук Лангсдорф. А Беллинсгаузен и Лазарев в своих отчетах, присланных из Порт-Жаксона, единодушно подтвердили их большое практическое значение при отыскании Южного материка, который они назвали Антарктидой, кстати, по предложению того же Шувалова.
А созданная под его руководством экспозиция чучел морских животных и птиц «Полярная фауна», о которой с восхищением и явным сожалением писал в донесении королю губернатор Новой Голландии генерал-майор Маквария, джентльмен и аристократ, тонко разбирающийся в вопросах искусства? Так вот он отметил не только научное и познавательное значение экспозиции, но и как неоспоримое доказательство длительного присутствия русских в южных полярных широтах. И решил обязательно осмотреть ее по возвращении экспедиции в Кронштадт.
И опять с раздражением подумал о руководителях гвардии. Ведь те же купцы Российско-Американской компании, умеющие считать деньги, отваливают из своих доходов значительные суммы для вознаграждения человека, пекущегося о ее процветании, а эти самодовольные вельможи не считают нужным отметить заслуги офицера перед Отечеством даже за счет государственной казны! Вот уж я их!..
Еще до конца не остыв от охватившего его негодования, взял в руки последний документ — выпись из Реестра дворянского сословия Российской империи и, пробежав его глазами, удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Как-никак — а столбовой дворянин[47]. Хотя почему же только столбовой? Ведь Шувалов при его способностях — а не верить покойному камергеру Резанову просто нельзя! — вполне может со временем дотянуть и до графского достоинства. Надо будет только не выпускать его из вида…
За окнами Зимнего дворца сеял препротивный мелкий дождь, через пелену которого просматривались очертания Петропавловской крепости на противоположном берегу Невы.
Александр I сидел в кресле за письменным столом, на котором лежала тоненькая папка и несколько исписанных листов бумаги, а напротив навытяжку стояли командующий гвардией и командир Преображенского полка. Слева от стола в выжидательной позе стоял граф Нессельроде. Чувствовалось царившее в кабинете императора напряжение.
— Так что же получается, господа гвардейцы?! К вам поступает представление главного правителя Русской Америки, — император поднял со стола два листа бумаги, — с просьбой о повышении в чине поручика Преображенского полка Шувалова за заслуги… — он заглянул в документ, — по разведке территории Верхней Калифорнии, осуществлению скрытного перехода туда группы колонистов из Новоархангельска на гребных судах вдоль побережья Нового Альбиона, проведении фортификационных работ вокруг селения Росс, организованного Российско-Американской компанией, и усилению обороны крепости в связи с попытками испанцев вытеснить оттуда русских поселенцев. — И перевел тяжелый взгляд на стоявших перед ним командиров гвардии. — А вы преспокойно кладете его под сукно, считая оные заслуги офицера гвардии не столь существенными.