По стопам Англии во второй половине XIX в. пойдут Соединенные Штаты и к концу века станут крупнейшими должниками в мире. В начале XX в. одним из крупнейших должников в мире станет Россия. Для нее займы за рубежом обходились дешевле внутренних накоплений. Само введение золотого стандарта в России пришлось на время, когда «капитал никогда еще не был так дешев на Западе… В 1895–1897 годах учетный процент в Париже и Лондоне был не выше 2–2>1/>2, в Берлине — 3 с небольшим»>{511}. А ведь как замечал один из ранних меркантилистов, Дж. Чайлд: «сегодня все страны богаты или бедны прямо пропорционально тому, сколько они платят и обычно платили за деньги»>{512}.
Именно дешевизна капиталов на зарубежных рынках позволила министру финансов И. Вышнеградскому провести свои знаменитые конверсии 1887–1889 гг. Фактически они сводились к переводу русских долговых обязательств за границу. «Такой перевод долгов за границу, — по словам С. Прокоповича, — освободил не менее полутора миллиарда рублей, которые и были затрачены, преимущественно, в промышленность: только в одно четырехлетие — 1897–1900 годы — поступило из этого источника в русские промышленные предприятия 915,6 млн. руб. — более 43% всего капитала, вложенного за этот период времени в русскую промышленность»>{513}.
Введение золотого стандарта в 1897 г., по мнению П. Грегори, увеличило ввоз иностранного капитала в Россию: «Средний ежегодный приток иностранных инвестиций до введения золотого стандарта (1885–1897 гг.) составлял 43 млн. руб. При действии золотого стандарта (1897–1913 гг.) он составлял 191 млн. руб. в год, т.е. вырос в 4,4 раза>{514}. «Доходы российских фабрикантов доходили до 30–40%, т. е. были в 2–3 раза выше, чем за границей. Барыши русских предприятий повысились в соответствующей прогрессии, и западноевропейские капиталы, — подтверждал М. Покровский, — обильно потекли в русскую промышленность: за четырехлетие 1897–1900 годов из этого источника перешло 762,4 млн. р. — 35,9% всей затраченной суммы. Рядом с этим роль туземного накопления, давшего 447,2 млн. р. — 21,1%, представляется очень скромной»>{515}.
«Завоевание России иностранным капиталом, — отмечал М. Покровский, — имело громадные экономические последствия. Только этим фактом объясняется, например, колоссальный взлет железнодорожного строительства в России в конце XIX века. Железнодорожная горячка 90-х годов была гораздо интенсивнее той, которую переживала Россия в 1860–70-х»>{516}. Иностранные капиталы играли ключевую роль в строительстве железных дорог (70% всех инвестиций в железные дороги), правда их приток стимулировал не столько золотой стандарт, сколько государственные гарантии 5% годового дохода инвесторам>{517}.
Против снова выступили славянофилы. Они считали, что иностранные инвестиции не только не нужны, но и наоборот вредны. В подтверждение этих выводов С. Шарапов приводил следующий пример: «железная дорога — новый кровеносный сосуд в организме. Прибавилось сосудов и стало быстрее кровообращение, ясно, что крови должно быть больше. Вместо этого кровь выпускали. Для постройки железных дорог выпускали не новые знаки <…>, а наоборот привлекали готовые капиталы <…> иностранные. Этими же капиталами уплачивалось не за русский, а за иностранный труд. Получилось создание за границей огромного класса русских кредиторов; возрождение за границей народного труда. В России: расширенная система кровеносных сосудов при выпущенной крови: пустая, а потому бездоходная сеть дорог среди нищего населения сел, сеть обремененная неоплатным долгом, проценты за который приходится взыскивать все с того же обнищавшего населения»